– Я любил тебя, а ты меня бросила. Ты разбила мне сердце, Ева, видишь?

Он вытащил из груди истекающий кровью, растерзанный кусок плоти и поднес к моему лицу. От запаха металла и сырого мяса меня затошнило, в глазах потемнело.

– Нил, это было давно, Нил, прости меня.

– Нет. – он гладил красными руками меня по волосам, размазывая по мне кровь и пот. – Я никогда тебя не прощу. Ты спала с Ником.

Я отшатнулась.

– Нет. Нет, Нил. Послушай, я все объясню…

Он начал меня душить. Нажав пальцами на яремную вену, давил и давил, и я хрипела, не имея возможности вдохнуть, чувствуя, как закатываются глаза, и последняя моя мысль была…

– Проснись, Господи, проснись, Ева, да проснись же ты!

Хавьер прижимал мои руки к кровати, не давая молотить ими в воздухе, а я жадно, ртом хватала воздух.

– Балкон. Балкон. Хавьер, там…

– Ева. Ева, у нас нет балкона.

Нет балкона. Сон. Очередной кошмар.

Я не могла очнуться. Сумасшедше яркая картина моего сна наслаивалась на настоящее, и обе реальности сталкивались неплотно, образуя трещины в местах соединения.

– Ты горишь, pacita mia. Ты хорошо себя чувствуешь?

Я чувствовала себя не хорошо.

Уже несколько дней у меня ломило виски и суставы, глаза излишне ярко реагировали на свет, а температура по утрам и вечером поднималась до 37. Учитывая мировую обстановку, ожидаемо было сказать об этом мужу, но сначала мы с ним ругались, а потом мне вроде бы стало легче, а сейчас он смотрел на меня, сердито сверкая глазами.

– Мне снилось, что меня душат.

– А ты голос свой давно слышала? Ты же не дышишь носом. Удивительно, что тебе не приснилось, что тебе его сломали.

И действительно, нос отек, и я могла лишь разевать рот как рыба, чтобы сделать вдох.

– Я хочу пить.

Хавьер явно не высказал еще все, что хотел, но, видимо, мой жалкий вид вызывал сочувствие, потому что он кивнул:

– Я сделаю тебе чай.

Он ушел, и мне сразу стало неуютно. Остатки страшного видения еще липли на меня и, съёжившись под одеялом, я не могла сбросить ощущение, что на меня смотрят невидимые глаза. Вздрогнув, я села на кровати, спустив ноги на пол – ощущение прохладного дерева под ступнями возвращало чувство реальности. Накинув на плечи одеяло, как мантию, я пошлепала в кухню.

– Обязательно таскать по полу постель?

Не обратив внимание на ворчание мужа – пускай себе сердится, главное, что он рядом – я забралась с ногами на стул, укутавшись, как куль.

Хавьер протянул мне градусник, я послушно померяла: 37,8.

– Завтра вызовем врача.

– Только детям пока говорить не будем, хорошо?

Он кивнул, протягивая мне запотевшую кружку с дымящимся чаем.

– Хорошо. Посмотрим, что да как.

А потом, без перехода:

– Мариза звонила.

– Почему? Так поздно. Который час? – я снова стала пугаться.

– На самом деле всего около одиннадцати. Ты уснула рано, я не стал тебя будить. У них все хорошо, не беспокойся. Просто хотела поболтать.

– Проверяла, все ли у нас в порядке.

– Ну, в общем да. Как ты догадалась?

Снова всплыл фрагмент сна. «Мариза сказала Мишель, что у вас с Хавьером не все ладно…». Я встряхнула головой, сбрасывая наваждение.

– Ну, у нас же всегда так, любые новости, как пожар, все перетирают сплетни.

– Большая и дружная семья.

– Большая и дружная семья, точно. Интересно, как там сейчас Рэй в своем Люксембурге.

– На самом деле он здесь. Вернулся за неделю до закрытия границ, они с Бриджит отвезли ребенка в Айову (?), а сами работают волонтерами в клинике в Нью-Йорке. Сегодня как раз рассказывал Маризе.

Я вытаращила глаза.

– Но откуда…

– Я попросил Джейме, чтобы тот спросил Рэя. Они поддерживают дружеские отношения.

– А зачем ты вообще спрашивал о Рэе?

Хавьер пожал плечами.

– Я знал, что Мариза не спросит его сама, хотя и будет волноваться.

Так просто. В этом был весь Хавьер: внимательный и подмечающий детали. Ошарашенно покачав головой, я задумчиво произнесла:

– Это так похоже на Рэя, быть там, где опасность и не думать о себе… Но он и Бриджит, они…?

Хавьер пожал плечами.

– Похоже на то. Сама понимаешь, обстоятельства не располагают к разговору по душам, но я так понял со слов Джейме.

– Какими странными поворотами ведет порой судьба.

– И тебе ли, повелительнице историй, этого не знать.

– Это да, не в первый раз я встречаю сюжеты запутаннее любого романа.

– Например, собственный?

– Хавьер…

– Все хорошо, ми нинья. Не бойся. Я просто старый ревнивец, и еще я очень устал беспокоиться за всех. Но когда-нибудь же это закончится, и мы вспомним обо все с улыбкой.

Он протянул мне руку.

– Пойдем, колобок. Уложим тебя в постель.

В темноте спальни неприятное ощущение того, что мы не одни, снова вернулось и я ближе прижалась к Хавьеру, под защиту его сильных плеч.

– Не засыпай пока.

– Боишься, что сон вернется?

Я кивнула.

– Расскажешь мне?

Если бы я могла! Отрицательно помотав головой, я только крепче переплела свои руки с его, обнимавшими меня.

– А кто такой Ник, с которым ты не спала, расскажешь?

Замерев, я перестала дышать. Значит, говорила в бреду. Что еще он услышал?

– Хавьер… Это не важно. Я не знаю, почему мне приснился этот кошмар. Мне снился мой первый парень, Нил. Ник – его старший брат. Все это было так давно, в жизни женщины, уже давно не имеющей ко мне никакого отношения. Я не вспоминала о об этом шестнадцать лет.

– А ты не думала, что возможно, настало время вспомнить и рассказать?

Я погладила пальцами его ладонь.

– Это тяжело. Больно. Стыдно. Никто не знает.

– Я никогда тебя не попрекну.

– Знаю.

И под покровом ночи, прятавшей наши лица, я впервые в жизни рассказала то, что произошло между мной и Ником шестнадцать лет назад, когда я потеряла Локи.

На следующее утро я обнаружила в телефоне пропущенное сообщение от Майка. Всего лишь два слова в мессенджере, от которых я покрылась потусторонними мурашками с ног до головы:

«Как дела»