такое запомнил? Она не жаловалась на Янки, а Йохан тогда в то время вообще висел над картой и, вроде бы, даже не слушал её.

— Йон, за что это я должна злиться на Янки?

— За что? — удивился тот, — ты сама говорила, что он обидел тебя в тот вечер, когда Эрнест погиб.

— Эй, не было такого! — ревностно принялся защищать остатки своего честного имени Янки, — сестрица, я не ожидал, что ты наговоришь гадостей обо мне!

— Постойте, то есть, это всё из-за… этого? — переспросила девушка.

— Да он же чёртов мерзавец! — снова стал громко полыхать Равен, — он же знал, что тебе и без того плохо, а полез со своими шутками! Да это же из-за него ты… ты…

— Что я? — нахмурилась Эль, а за нервного короля мысль спокойно закончил Йохан:

— Покончила с собой, я полагаю. Ты тогда говорила что-то про «покончить с этим всем и начать всё заново», для этого ведь и пошла со мной.

— Так ты всё-таки меня слушал тогда?

— Одним ухом.

— Одним ухом! — от такой глупости девушка даже устало засмеялась, — О, Всесоздатель… Йон, ты слушал меня одним ухом, а теперь из-за тебя страдает бедный Янки! Если бы ты слушал по-хорошему, в два уха, то знал бы, что слова «Янки» и «я стала чувствовать себя ещё хуже» звучали даже не в одном предложении. Я говорила, что он сказал что-то подбадривающее, что на него не похоже, а я осталась копаться в своих дурацких мыслях. Говори потом с тобой по душам…

— Йон! Подлец, как ты мог! — злобно прошипел обиженный лорд, а Йохану явно стало совестно за это.

— Простите, я считал, что всё понял правильно, — искренне и немножко стыдливо сказал он своей семье.

— Ладно, — Янки тут же успокоился, смахнув все обиды.

— Я предлагаю всё-таки начать со… — начал говорить Эрнест, но вдруг встретился взглядом с королём. Лорд снял очки и вздохнул, — о, я помню этот взгляд, Равен. Хочешь что-то сказать?

Элеонора почувствовала, будто воздух в зале стал заряжаться электричеством: приближалась буря, а её источник-король явно разозлился после разборок с Янки, которого он терпеть не может с того времени, как тот потерял память о прошлых жизнях. Что ж, раньше леди могла успокоить такие бури до их начала…

— Рав, — ласково обратилась она к своему любимому, — всё в порядке?

— Ты не представляешь, как я устал от этого всего, Элли, — процедил он, не отрывая своего пронзительного взгляда от цели. Эрнест же продолжал выжидающе смотреть на короля, не говоря ни слова.

— Все тут устали, братец, — в своей привычно непринуждённой манере сказал Янки, — вон какие все злые. Тут только Мэй и Эль нормальные. Хотя сестрица Мей всегда молчит, и сейчас молчит…

— Я предпочитаю не верить пересказам и наблюдать, — негромко ответила ему Мейфен.

Все затихли. Даже Янки. Напряжение никуда не пропало, а Элеонора почувствовала себя ответственной за всё это. Не виновной, но ответственной. Потому она знала, что именно она должна что-то с этой бурей сделать до того, как временное затишье кончится. А оно кончится: девушка прекрасно знает характер Равена, и он просто так не успокоится на молчании. Обязательно что-то ещё скажет или, ещё хуже, сделает, как тогда, после того скандала с аристократской дочкой. Вот только что там мог натворить Эрнест для девушки было загадкой, и ей казалось, что будет глупо, если причина этого жуткого взгляда в том, что лорд выпросил у Элеоноры сердце демона для своего исследования накануне того происшествия.

— Равен, если хочешь что — то мне сказать — говори, я не собираюсь отвечать на твои мысли, — не выдержал Эрнест. Он не мог не видеть что — то нехорошее во взгляде короля.

— Теперь ты виноват в том, что решил играть с Элиными камешками, — высказал то самое глупое предположение Янки, — Эль, ну успокой уже короля, что ж ты сидишь.

— Рав, — обратилась к парню Элеонора, — если Ян вдруг прав, то Эрнест не виноват, вся ответственность только на мне.

Король даже ухом не повёл.

— У нас сломался король, несите нового, — шутил его Янки, которому уже становилось скучно.

— Эй, Рав… — пыталась сказать ещё что-то леди, но вдруг король встал и обрывисто стал отвечать ей:

— Что, Элли? Что? Неужели тебе совершенно плевать? Неужели я один мучился все эти годы? Это ведь наш дорогой учёный довёл до того, что ты была… что мы потеряли нашу Софи! Если бы не его идиотские эксперименты..! Скажи мне, Элли, почему ты его защищаешь? Неужели между вами всё это время что-то было?

Он перешёл черту, и это больно кольнуло в Элеоноре. Она поднялась и с чуть приподнятой головой стала чётко и сдержанно отвечать:

— Знал бы ты, Рав, как мне надоела вся эта твоя ревность. Ты никогда не доверял мне и не представляешь, как часто Эрнест пытался защитить наши с тобой отношения после твоих выходок. Вообще-то, сейчас я даже пожалела, что у нас «всё это время чего-то не было».

Она ещё с секунду посмотрела на растерявшегося короля, а после направилась на выход:

— Позовите меня, когда наш король будет в себе, — и вышла.

Она не увидела, как король сначала покраснел, потом побледнел, потом закрыл лицо руками.

— Что я наговорил?.. — прошептал он, сокрушенно опуская взгляд от двери, за которой скрылась его любимая девушка. Он возненавидел самого себя, ему было стыдно за всё, что он сказал ей.

— Дама и господа, — произнёс Янки, чтобы разрядить обстановку, — только что мы видели редкое явление: падение короля Равена.

— И никому его даже толкать не нужно было, — покачал головой Йохан.

Леди Элеонора шла по коридорам своего родного дома. Сердце сжималось от обиды и подступавших слёз, но девушка всё равно начинала сомневаться: а не зря ли она так резко ответила Равену? Тряхнула головой: нет, ему уже давно пора было узнать, что она чувствует.

Она пришла в место, где ей всегда было спокойнее, где почти никогда никого нет — во внутренний дворик дворца, хранящий в себе те самые монументы, благодаря которым Фениксы всё ещё с Меломером. Элеонора села у своего монумента и подняла голову к небу. Находящиеся уже на самом выходе слёзы закатились обратно, снимая с глаз эффект размытия. Леди увидела звёзды.

Она смотрела туда, в далёкое космическое пространство, однако на самом деле находилась не здесь, а где-то глубоко в себе. Её накрыли грустные, отчаянные мысли о Равене, о малышке Норе, о будущем. Скорее всего, завтра утром она уже не проснётся. Она так и не сказала то, что