или поздно придут к ней. И как бы ни пытались грозить тем, что у них на этот дом все права, даже если б они очень захотели, всё равно не сумели бы заставить Сенеру уйти.

Стул, на котором девушка сидела, стремительно обрастал льдом. Магия работала даже против воли самой девушки, слоями ложилась на дерево, превращая то, что прежде было достойным разве что слуг, в настоящее выкованное изо льда кресло.

— Ты же сама, — зачастила Хиллари, — говорила нам о порядочности и девичьей чести. Пока ты не станешь супругой господина Хортона, ты не можешь… Сенера? Всё в порядке?

— Всё в полном порядке, — сверкая глазами, протянула девушка. — Скажи, Хиллари, как думаешь, кто ж это так расщедрился, чтобы даже перевести вам на счёт приличную сумму денег? И даже не назвал своё имя? Думаешь, много в нашем мире благодетелей?

Хиллари молчала. Она всё никак не могла отвести взгляд от появившихся будто из неоткуда подлокотников ледяного кресла, на которые Сенера легко опустила руки и откинулась на широкую спинку, позволяя телу расслабиться. Магия делала её саму черствой, злой, холодной, но девушка к своему удивлению даже испытывала некое удовольствие от того, как злыми, холодными словами впечатывала сводную сестрицу и её драгоценную мать в их стулья.

— Я вам напомню, — холодно проронила Сенера, — что если б не я, то у вас не было бы ни этого дома, ни какого-либо другого. А знаете, почему? Потому что вы за всё это время палец о палец не ударили. И если б не я, денег этих на вашем счету тоже б не оказалось.

— Так это ты! — ахнула Хиллари. — Это ты перевела ту сумму. Значит ты, Сенера, скрывала от нас всё это время, что у нас есть средства? Держала — ладно меня, сестру свою! — в черном теле…

Мачеха попыталась подняться, но натолкнулась, будто на кинжал, на острый взгляд Сенеры.

— Сядь, — велела девушка. — Если б я была такой плохой, как ты говоришь, я бы убралась из этого дома давным-давно. Я б нашла, как прожить свою жизнь так, как мне нравится. Но я предпочитала быть доброй. Теперь ваша жизнь в ваших руках. У вас есть деньги. Можете считать их платой за мою спальню.

— Её занимает господин Хортон… — открыла рот Бренда.

— И вообще, как ты смеешь разговаривать с нами в подобном тоне? — перебила её Хиллари. — Я кормила тебя, я поила, я растила тебя, как родную, чтобы теперь ты говорила со мной, как с какой-то грязной служанкой? Мерзавка, да я…

Она вскочила на ноги и бросилась к Сенере, всерьёз намереваясь ударить её: это желание буквально читалось в каждом движении мачехи. Но в последнее мгновение остановилась, едва не напоровшись на вспыхнувшее между ними заклинание.

— Я останусь в своём доме, — твёрдо произнесла Сенера, подумав вдруг, что у неё ведь теперь было куда идти, и деньги были, да хотелось остаться, хотя бы из чувства упрямства. — Потому что он мой. А ты, если тебя что-то не устраивает, можешь вернуть всё, что есть на счету, и обладать этим, — девушка развела руки в стороны, указывая на стены, на окна старого, уже обветшавшего дома. — Единолично.

Хиллари покраснела и, обернувшись, вдруг завопила:

— Господин Хортон! Господин Хортон, спасите!

Бренда тоже вскочила со своего места. На какое-то мгновение её лицо исказилось злой гримасой, отображавшей всю бесконечную мстительность девушки, но она всё-таки сумела победить себя и состроила совершенно невинное выражение.

Джеймс не заставил себя долго ждать. Но, стоило ему только переступить порог столовой, как Бренда бросилась к нему и буквально повисла у журналиста на шее.

— Ах, Джеймс! — воскликнула она, словно они давно уже успели сблизиться, и она имела полное право так к нему обращаться. — Сенера нас едва не убила…

Только сейчас до девушки дошло, как всё выглядело. Бренда, успевшая уже притвориться невинной овечкой, раскрасневшаяся, растрёпанная Хиллари и она сама, восседающая на ледяном троне, наверное, напоминающая чем-то Кристин Доре или Лионеля, холодных и бесчувственных…

— Должно быть, у неё на то были свои причины, — отметил Хортон, буквально силой отцепляя от себя виснувшую на нём девушку. — Сенера? Что произошло? — он смотрел на девушку мягко, будто умолял не делать ничего, за что она сама потом будет себя корить.

— Мы так испугались! — не унималась Бренда, буквально преследуя Хортона. — Никогда прежде не видели Сенеру в таком состоянии! Она угрожала и мне, и маме…

Джеймс повернулся к Бренде. Глаза его, обычно спокойные, добрые и, что самое главное, серо-синие, вновь налились той самой неизвестной чернотой, которая однажды испугала и саму Сенеру. Сводная сестра, доселе буквально виснувшая на журналисте, отпрянула от него и отступала назад, пока не ударилась спиной о столешницу. Хиллари, тоже потянувшаяся было к Джеймсу, застыла от шока.

— В самом деле, — ухмыльнулся он. — Угрожала? Надо же… — он медленно подошёл к Сенере, кошачьими шагами ступая по полу. Даже самая скрипучая доска не выдала ни единого звука, словно испугалась, что весь гнев некроманта обрушится на неё.

Хортон остановился у Сенеры за спиной и опустил руки ей на плечи. Ледяная магия, до сих пор рвавшаяся на свободу и жаждавшая крови, уже привычно притихла, Сенере казалось, она буквально услышала тихое шипение собственного колдовства, не понимающего, почему его в очередной раз ограничивают.

Но она была Джеймсу безгранично благодарна. Если б не он и не его своевременная помощь, наверное, от Хиллари и Бренды осталось бы одно мокрое пятно. А становиться убийцей, да и просто пересекать подобные рамки Сенера не собиралась.

Она не хотела стать такой, как Лионель Доре.

Прежде ледяная магия была послушной, тихой и молчаливой. Но в последние дни она будто с цепи сорвалась, и Сенера всё никак не могла понять, что же стало катализатором. Неужели это ледяное сердце имело такое влияние на неё, что девушка практически забывала о самоконтроле, срывалась по поводу и без и совершенно не чувствовала в себе сил противиться сковывающей её разум магии.

Вот только от осознания собственной чудовищности Сенере совсем не перехотелось поставить сводную сестру и мачеху на место. И если б не Джеймс, точнее, если б не желание не стать чем-то вроде Лионеля и в его глазах тоже, девушка наверняка не сумела бы сдержаться и воспользовалась бы своей силой ещё раз, так, чтобы припугнуть…

Главное после такой мести не умереть самой, не превратиться в замерзшую пленницу ледяного сердца.

— Я думаю, — промолвил Джеймс, будто понимая, что Сенера сейчас не способна говорить самостоятельно, — что мы с Сенни, — он нарочно воспользовался