Звонила Дунька.

– Лиза, – быстро сказала сестра ей в ухо, – скажи мне, утебя вчера был мой муж?

– Что-о?!

– Лизка, ты все слышала. Был или не был?

– Вадим?!

Белоключевский вырулил на дорогу и посмотрел на Лизу.

– Дунь, я его сто лет не видела! Почему он должен у менябыть?! Да еще вчера?!

– Вот слушай. – Дунькин голос звучал странно, как будто онадолго бежала и теперь задыхалась от усилий. – Сегодня утром он пришел какой-тодикий.

Бледный, растрепанный… Короче, у него в боку рана, а егомать мне сказала, что он вчера собирался к тебе. Он приезжал или нет?

– Н-нет, – сказала Лиза, запнувшись. – Конечно, нет!

– Что случилось? – тихо спросил Белоключевский, но Лизаотмахнулась от него.

– Я думала, что он у любимой ночевал, ну как всегда, –задыхаясь, говорила в трубке Дунька, – или черт его знает, где он там ночует.Он пришел, свитер весь в крови, еле на ногах стоит…

Свитер в крови, эхом отозвалось в Лизиной голове.

«Выходит, я его все-таки зацепила. Значит, школьный военрукБорис Викторович большой знаток своего дела. Выходит…»

– Потом я тебе позвонила, ты мне сказала, что… в тебякто-то… стрелял. Господи, какой кошмар! А потом, я уже на работе была,позвонила его мать и сообщила, что он вчера собирался к тебе ехать. Лиза, чтоэто такое, а?!

– Я не знаю.

– Или она врет? – в отчаянии крикнула Дунька. – Может онаврать или нет?!

– Кто?

– Фиона!

– Зачем ей врать?

– Я не знаю, Лиза! Но ведь он в Рощино никогда не ездил,даже когда мы только поженились! Что ему сейчас могло понадобиться?!

– Стрелять в меня? – предположила Лиза, и Белоключевскийопять взглянул на нее, на этот раз с изумлением.

– Лиза, что происходит? – вдруг детским голоском прохныкалаДунька. – Лиза, я боюсь! Ну, не мог же он совсем спятить! А если он меня тоже…застрелит?

– Ну, меня он пока не застрелил, – сказала Лиза спокойно. –Дунь, ты где сейчас? На работе?

– Нет, я еду! Я решила, что должна… домой поехать и…

– И что?!

– Ну, поговорить с ним или как-то выяснить, был он вчера вРощине или нет!

– Дунька, – приказала Лиза, внезапно, наверное, впервые вжизни обретя тон старшей сестры, которой надлежит опекать и успокаиватьмладшую, – не суетись. Возвращайся на работу и с Вадимом ни о чем неразговаривай! Если это он… скорее всего, разговаривать с ним опасно.

– Кто такой Вадим? – пробормотал рядом Белоключевский.

– Дунька, ты меня поняла?

– Лиза, кто там с тобой? Этот твой… олигарх невменяемый?

– Он вменяемый!

– Я? – переспросил рядом олигарх и выкрутил руль. – Явменяемый!

Лиза повалилась на вменяемого олигарха и от неожиданностиуцепилась за его свитер. Одной рукой он поддержал ее.

– Нам надо узнать, был он вчера в Рощине или не был, –тараторила в трубке Дунька. – Если был, значит, он тебя… Он хотел тебя… Толькозачем, Лизка?!

– Евдокия, – серьезно и строго сказала Лиза, – приезжай комне на работу. А лучше оставайся на своей. Я сейчас приеду, поговорю с Максом итебе позвоню. Ты поняла?

Но Дуньку трудно было в чем бы то ни было убедить.

– Ладно, Лиза. Короче, я сейчас заеду к Фионе, спрошу у нее,откуда она узнала, что Вадим в Рощино собирался, и что он ей при этом сказал, апотом… потом встретимся. Ты поняла?

– Дунька!

– Лиза!

– И будь осторожна с этим… как его? С Чубайсом, что ли!

– Да не с Чубайсом, а с Белоключевским!

– В нашей прекрасной Италии, – пробормотала Дунька, – этоодно и то же.

И повесила трубку.

– Лиза, что говорила твоя сестра? Кто куда собирался? Ктотакой этот Вадим?

Нагревшейся трубкой Лиза задумчиво поводила по щеке.Пластмасса была гладкой, и это как-то ус-покоивало. Ей хотелось подержатьБелоключевского за руку, но было неловко. Она только посмотрела на эту самуюруку на широком руле – длинные пальцы, сильные кисти, ссадина на косточке.

«Господи, кажется, я люблю его. Я чувствую это, даже когдапросто смотрю на его руки».

– Вадим – Дунькин муж. Я его ненавижу.

– Вы феминистки? – внезапно догадался Белоключевский. –Радикальные! Вы съедаете мужчин на завтрак или просто превращаете их в свиней?

– Вадима не надо превращать, – холодно продолжала Лиза, – онуже готовая свинья. Он художник.

– Ну, это многое объясняет.

– Он создает мозаичные полотна. Любит цветное стекло. Каждуювесну ездит в Лондон!

– Лондонское цветное стекло он любит как-то особенно?

– Ты смеешься, – сказала Лиза злобно, – а это чистая правда!Он каждую весну ездит в Лондон, чтобы в соборе Святого Павла рассматривать витражи!

– Ну и что? – спросил Белоключевский невозмутимо. – Я ездилв Лондон лечить зубы. Кому что больше нравится, зубы или витражи. Утром туда,вечером обратно. Тебя это оскорбляет?

– Да! – крикнула Лиза. – Да, оскорбляет! Ужасно! Никто несмеет так жить!

Это точно, подумал Белоключевский. Никто не смеет.

Он даже не знал, сколько это стоит. Это была такая мелочь, окоторой не стоило задумываться. О мелочах надлежало думать секретарше, и онадумала. Однажды он видел счет из магазина на столе у своего помощника – именноу помощника, не у зама даже. Счет был так себе, средненький, на семьдесят тысячдолларов. Помощник, прибрав со стола счет, пошутил тогда, что с меньшей суммойв магазине нечего делать, только время тратить.

К этому очень легко и быстро привыкаешь. Отвыкать приходитсядолго и мучительно.

– И что этот Вадим?

– Дунька сказала, что вчера он собирался поехать ко мне,сюда. А утром пришел с раной на боку и в окровавленном свитере.

– Да ты что? – по слогам выговорил Белоключевский. – Аоткуда он пришел?

– Неизвестно! Он ночует у какой-то своей подруги или уподруг, что ли! Дунька точно не знает.

Вот тут он искренне удивился. Гораздо больше, чем когдауслышал про Лондон и витражи.