– Конечно же, достичь просвещения, и защищать Дзюкай ото всех, кто желает уничтожить его. Разве не этот вопрос Вы задаете всем своим новым служителям в испытание их внутренней силы?

- Возможно, но думаю, ты также получишь от этого пользу. – Повисла пауза. – Ступай, продолжай свои тренировки. Мы поговорим еще позже. – Ивамори поклонился и вышел из покоев учителя. Аншо покачал головой. – Столько же в нем беспокойства …

*   *   *   *   *

Когда Ивамори погрузился в медитацию, казалось, весь мир замер лишь для того чтобы умиротворить его. Птицы перестали петь, листья не решались шелохнуться, и легкий ветерок, насвистывающий меж деревьев, затаил дыхание. Монах с легкостью скользнул в глубины души, в которых внешний мир перестал существовать. Он не знал наверняка, но чувствовал, что Учитель Аншо был обеспокоен им, хотя и не представлял почему.

Как всегда, когда медитация была завершена, и его глаза открылись, Ивамори обнаружил себя наполненным странным чувством разочарования. Вероятно, это было оттого, что он не смог отыскать ответ на вопрос Учителя Аншо, помимо того, что он уже предложил? Откровенно говоря, он не был уверен, что существовал другой ответ.

Ивамори знал, что он не был самым просвещенным из учеников Досана; были многие, достигшие более высоких путей просвещения, чем он. Он не был и сильнейшим; были и посильнее его, хотя их было гораздо меньше, чем тех, кто был мудрее. Но почему-то, все знали его имя, даже в ордене Учителя Досана, чьи ряды были переполнены отчаявшимися беженцами от бушующей Войны Ками.

Низкий звон колокола эхом разошелся по лесу, приводя монастырь к неожиданной суматохе. Женщины бросали свои корзины и прекращали тренировки. Мужчины сгребали детей и хватали оружие. Ивамори, чувствуя, как кровь пульсирует в его жилах, не смог подавить ухмылку, бросившись бегом к высоким деревянным вратам, ограждавших монастырь от остального Дзюкая.

Как только врата возникли в поле зрения, его тотчас же обступили монахи, некоторые вооруженные копьями, другие лишь сжатыми кулаками. Они кричали, махали руками и просили приказов. Среди монахов не существовало официальной иерархии; они выказывали уважение друг другу, исходя из пути и мудрости собратьев. Но когда звенел колокол тревоги, когда монастырь был под угрозой нападения, они обращались лишь к одному человеку: Ивамори.

- Успокойтесь! – Прорычал он. Шум тут же стих, и тишину теперь нарушали лишь ритмичные удары колокола. – Что за опасность?

- Над Дзюкаем замечен ками, - выкрикнул один из монахов громче, чем требовалось.

- Всего один? – голос Ивамори звучал остро и раздраженно. – Надеюсь, дело серьезнее, чем оно звучит, в противном случае я буду очень разочарован тем, кто решил ударить в колокол.

Монах нервно сглотнул. К этому времени к собравшейся толпе подковылял взволнованный Аншо. – Дело не в количестве, Брат Ивамори… Дело в… величине.

- Это Ками Павших Героев! – Выкрикнул еще один. – Корин увидел его еще, когда тот был в западных областях! Он направляется сюда!

Теперь лицо Ивамори помрачнело. Даже в Дзюкай доходили слухи об Эийо – великом ками, могущественнее многих других, который разбил легион лучших офицеров Даймё. – Ясно.

- Мы готовы защищать монастырь так, как ты посчитаешь нужным. – Остальные монахи кивнули, стиснув зубы и крепче сжав оружие.

- Вы доверите мне сделать то, что нужно?

- Конечно!

- Хорошо. – Он обвел глазами собравшихся, смесь из телосложений, роста, возрастов, и эмоций. – Тогда, вот мой приказ: оставайтесь здесь и защищайте монастырь ценой своих жизней. А выйду в лес и попытаюсь развернуть Эийо.

По толпе собравшихся прошла волна шепота; Аншо нахмурился. – Сам? – осторожно спросил один из монахов.

- Да, сам. Нам понадобится каждый защитник, если Ками Павших Героев явится сюда, к тому же, компания лишь замедлит меня, а сейчас крайне важна скорость. – Он окинул остальных тяжелым взором. – Или вы сомневаетесь в моих способностях?

Бормоча и качая головами, монахи, нехотя, разошлись и заняли оборонительные посты. Лишь Аншо не двинулся с места, оставшись стоять с хмурым выражением лица. Ивамори повернулся к учителю. – Не волнуйтесь. Я позабочусь о вашей безопасности.

- А о своей? Кто позаботится о твоей безопасности? – тихо спросил Аншо.

- Разве это важно, если на кону безопасность остальных? – отвернулся он. – Раскрыть ворота! – Аншо наблюдал, как его ученик вышел в одиночестве за ворота монастыря, не отводя глаз, пока массивные врата не захлопнулись за его спиной.

- Ох, Ивамори… Вижу, ты еще не ответил на мой вопрос. – Он не двинулся в поисках укрытия, и не сошел со своего места. Он стоял, уставившись на врата, словно уже выжидая возвращения юного монаха.

*   *   *   *   *

Лес был зловеще тих, за исключением шагов Ивамори, давящих листья и ветви массивными ступнями. Это само по себе было знаком; не было ни птиц, ни зверей, в то время как Дзюкай должен был быть полон ими. Даже малых ками, беспокоивших охотников и путешественников, таинственным образом не было нигде видно. Они знали, что сейчас происходило, людям же требовалось немного больше времени на то, чтобы осознать это.

Тремя прыжками Ивамори взобрался на вершину древнего дерева, и его голова высунулась над зелеными кронами Дзюкая. На западе, наклонившись вперед, словно шагая по вершинам деревьев, шла металлическая фигура, чья броня ослепительно сверкала на полуденном солнце. Его можно было бы спутать с самураем, если бы они были тридцати футов росту. Громадные когти, созданные из многих сотен катан, выкашивали кроны высоких деревьев, прорезая просеку из срезанных ветвей и разорванных листьев. На его голове (или том месте, где должна была быть голова, если бы это был человек), была закреплена гневная маска кабуто с ненавистью в глазницах. Ивамори не знал, почему Эийо проходил сквозь Дзюкай, и ему это было безразлично.

- Лорд Ками! – Прорычал он голосом, сотрясшим небеса. Массивный ками замедлил шаг и повернулся, маска кабуто взирала на монаха, подобно лицу осуждающего бога. – Во имя Дзюкай, я вызываю тебя на поединок! Сразись со мной, если ты не боишься простого человека!

Ками остановился на месте. Он стоял, замерев, уставившись на маленького монаха перед собой. Грохот прошел сквозь его тело, подобный лязгу десятков тысяч кованых доспехов. Но звук этот был не беспечным; он подымался и опускался, подобно ритму человеческого голоса. Если это и впрямь был голос, мускулистый юноша не понял из его речи ни слова.

Спустя, казалось, часы, Ками Павших