– Ну, ты сам напросился, – с тупой убежденностью проговорил парень. Лосев увидел, что бисеринки пота покрыли его широкую переносицу. – Мы сейчас пойдем, но очень скоро ты пожалеешь…

– Куда это вы пойдете? – удивился Лосев. – Вы чего это, мужики? Кто же вас отпустит? Сначала познакомимся как следует.

Секундное замешательство в их глазах сменилось тревогой. Старший вскочил на ноги первым, за ним двое остальных, но в этот момент в кабинет ворвались Прелин и другие.

– Спа-акойно! – заорал Прелин, в длинном прыжке обрушиваясь на главаря.

Они повалились в угол комнаты. Жалобно хрустнул, разлетелся на куски стул. Весело рыча, Прелин ломал отчаянное сопротивление противника без всяких приемов, просто за счет своей медвежьей силы. Тот попытался ткнуть Прелину в глаза растопыренными пальцами и был немедленно наказан. Прелин схватил его за волосы и дважды треснул затылком об пол. Главарь стих, Прелин перевернул его на живот и закрутил руки за спину. Двое остальных барахтались еще меньше. Коллеги Прелина мгновенно пресекли их попытки сопротивляться. Короткая бешеная схватка закончилась тем, что все трое рэкетиров улеглись со связанными за спиной руками на пол.

– За это отдельный счет выпишем, – прохрипел очухавшийся старший и тут же скорчился от удара ботинком под ребра.

– Что дальше с ними делать? – угрюмо спросил Прелин. – Давай их в фундамент замуруем.

– Раствор-то кончился, – с полной серьезностью ответил Сергей Родионов. – Если делать новый замес, до темноты придется вкалывать.

– Ну и повкалываем, – сказал Роман. – Ради такого случая можно. Все равно строить надо – хоть так, хоть эдак. А завтра отгул устроим. Попозже начнем. Кстати, если этих орлов в фундамент бросить, куба полтора раствора сэкономим.

– Вы чего? – в испуге завопил один из бандитов. – Да мы же несерьезно! Вы чего, мужики?!

– Готовь раствор, – твердо сказал Лосев, и все трое тут же отозвались жалобным воем.

– А я думал, они крутые, – удивился Прелин. – На самом деле – действительно слизь вонючая.

Через два часа рэкетиров погрузили в милицейский «уазик», приехавший из райотдела. Поняв, что худшее позади, они приободрились и, хотя больше не вякали, таращились на всех вокруг с мрачным вызовом.

– Вы их знаете? – спросил Лосев возглавлявшего наряд младшего лейтенанта с пышными рыжими усами.

– Знаем, – заверил тот. – Известные личности. Ничего, теперь отдохнут маленько. Заявление будете писать?

– Конечно, – сказал Лосев и удивился про себя странному взгляду, который лейтенант коротко бросил на него из-под бровей.

Впрочем, сейчас Лосева больше всего интересовало, как эти трое появились на территории Городка, почему с такой легкостью миновали охрану. Разговаривать с охранниками пошли вместе с Прелиным. Дежурившие сегодня пожарники мялись, мычали и отводили глаза в сторону, бормотали, что не заметили, но в конце концов, сломившись под напором Прелина, признались, что не пустить никак не могли.

– Это же известные бандиты, – грустно сказал один. – Их все тут боятся.

– И ты боишься? – презрительно спросил Прелин.

– А как не бояться? У меня дом, жена, дети. Ты, что ль, будешь их защищать?

– Мы тебе деньги за что платим?

Под мрачным взглядом Прелина пожарник нервно задергал шеей.

– Велики ли деньги-то! Да свою голову подставлять я ни за какие деньги не буду.

– Не будешь? – взорвался Прелин. – Да на кой черт ты тогда тут нужен!

Лосев потянул его за рукав.

– Ладно, Володя, пошли, ясно все с ними.

К нему постепенно приходило осознание того, что проблема, с которой они внезапно столкнулись этим теплым солнечным днем, может оказаться несколько сложнее, чем думалось.

– Надо их немедленно менять, – в сердцах сказал Прелин, – чем скорее, тем лучше.

– На кого? – усмехнулся Лосев. – На таких же? Тут все друг друга знают. Не будем же мы охранников из Владивостока выписывать. Может, действительно проще платить этим ублюдкам?

– Ты командир, тебе решать, – покосился на него Прелин. – Только не из моего кармана.

– Да ладно, я пошутил.

– Слава богу, шутник ты наш… А если серьезно, пока надо мужиков на дежурство организовать, сирену поставить на случай тревоги, забор в порядок привести. Неплохо бы сигнализацию протянуть по периметру. А вообще я бы на твоем месте поискал толкового человека, который займется безопасностью в полном объеме. Сейчас спецов безработных много ходит – комитетчиков бывших, грушников.

– Все правильно, – со вздохом сказал Лосев. – Вот не было печали…

* * *

Самым отвратительным было чувство тревоги, уже два дня не покидавшее обитателей фермы. Оно высасывало силы и энергию, не давая хоть ненадолго отвлечься и задуматься о чем-то другом. Второй день все оставались на ферме – благо дел и здесь хватало на каждого вдосталь, – и внешне все было вроде бы как всегда. Шумилин со Славичем доделывали новый коровник, Антон возился над разобранным двигателем трактора, Галина с дочерью готовили ежедневную порцию хлебова для свиней. Но тяжелое ожидание дальнейших событий висело над маленьким хозяйством Шумилиных, словно плотный осиный рой. Лишь не отогнанные в поле бычки и коровы равнодушно хрупали в стойлах сено.

Легче всего должно было быть Славичу, не обремененному ни близкими, ни скарбом. Однако ощущение невольной вины лишало спокойствия и его. Он понимал, что на самом деле ни в чем не виноват, что никто не собирается ставить случившееся ему в укор, но лучше от того не становилось. Несколько раз он ловил на себе тревожно-испытующие взгляды Шумилина и Галины. Его будто спрашивали молча: «Не уйдешь ли? Не бросишь ли?» Он чувствовал, что незаметно для себя стал ответствен за этих людей, с кем его нечаянно связала судьба.

Приближающийся из-за рощи звук мотора, наверное, все услышали одновременно. И застыли на мгновение. В следующий миг Шумилин отшвырнул молоток и схватил ружье, которое второй день, чем бы ни занимался, держал возле себя. А Галина с Оксаной заторопились к дому, Антон помчался, по-видимому, за «тулкой», а Славич подивился, что гости вновь появляются на ферме так скоро и так открыто, средь бела дня.

Но прошло совсем немного времени, и они с облегчением поняли, что ошиблись. Из-за рощи вынырнул мотоцикл с коляской, который нес к ним единственного седока, к тому же в милицейской фуражке.

Шумилин с облегчением убрал ружье.

– Это Саломатов, наш участковый. Собрался все-таки, – отчего-то удивленно проговорил он.

Славичу лишний раз встречаться с властями не хотелось. Но прятаться он тоже не желал, особенно сейчас. В конце концов ни в чем он виноват не был.

Участковый Саломатов въехал через открытые ворота во двор и заглушил тарахтящий двигатель. Он был мал ростом и тощ, что старательно пытался скомпенсировать суровым выражением лица и властным тенорком, приличествующими, по его представлению, каждому влиятельному человеку.

– Здорово, Шумилин, – сказал Саломатов. –