налаживание легального сборочного производства компьютеров, защищенного всевозможными лицензиями, контрактами и соглашениями, – Казанцев мгновенно получил кредит наличностью под процент, который даже нельзя было назвать слишком большим.

Прошло немного времени, и партнер в телефонном разговоре внезапно поинтересовался, как идут дела с замечательным «Островом» Казанцева. Это было необычно, и Казанцев внутренне насторожился. Обеспокоился он еще больше, когда понял, что партнер знает о проекте все до мельчайших деталей. Тогда Казанцев отделался какими-то общими словами, но уже на следующий день партнер позвонил вновь и впрямую потребовал себе долю в проекте.

Позволить такое Казанцев не мог. Впустить в свою мечту этих людей означало уничтожить ее навсегда. Он отказал, но сделал это в слишком резкой форме и тем самым допустил еще одну ошибку. Партнер хмыкнул в ответ, а затем кратко объяснил, что Городок ему нужен, и значит, он его заберет. Что выбора у Казанцева нет никакого, поскольку обстоятельства существенно изменились: три миллиона баксов он должен вернуть немедленно – так уж получилось.

«Но как же договор?!» – воскликнул Казанцев и услышал, что договор был джентльменский, а каждый джентльмен – хозяин своему слову. Захотел – дал, а захотел – взял обратно. Партнер посоветовал Казанцеву не дергаться и не пытаться искать заступничества у конкурентов. Вопрос уже продуман и проработан, интерес к Городку очень большой у очень больших людей. Казанцеву же предлагаются приличные отступные, с которыми тот волен начать аналогичное дело в любом другом месте. Хоть в Австралии, если такое желание у Казанцева возникнет.

Нет, Казанцев не собирался так просто сдаваться. Он не считал себя последним человеком в этом мире и располагал обширными знакомствами в самых разных кругах. В том числе и тех, откуда произрастал его теперешний партнер. Он сумеет защитить свое дело, свою мечту. Никакой бандит не сможет быть ему помехой… Ко всему прочему еще этот проклятый пиджак!..

* * *

Со своей женой Лосев познакомился на околобогемной тусовке в жутко неприбранной квартире, где из-за нехватки стаканов и стульев гостям внушалось, что сидеть на полу и пить из обрезанных молочных пакетов – это и есть настоящая раскованность и внутренняя свобода.

Лосев честно расковывался с помощью дешевого портвейна. Рядом с ним на полу сидела девушка с длинными волосами, разбросанными по плечам, и длинным носом. Она была очень талантлива и переживала, что никто, кроме нее, об этом не знает, но переживала не вслух, а внутренне, что выражалось в снисходительном презрении к окружающим. Поскольку ближе всего к ней в данный момент был Лосев, большая часть презрения выливалась на него, к тому же Лосев сразу признался ей, что он не художник, не режиссер, не оператор, а инженер-механик. Услышав это, девушка посмотрела на Лосева с сочувствием, как смотрят на некусающихся беспородных собак, и прочитала ему стихи.

Вокруг ревела музыка, Лосев почти ничего не разобрал, но похвалил как умел.

– Ты забавный, – сказала на это девушка голосом Снежной королевы, и Лосев обиделся.

– Это почему? – спросил он, перекрикивая музыкальный гвалт.

– Просто забавный, хороший человечек, – дружелюбно объяснила девушка. – Да вы не обижайтесь. Давайте лучше выпьем.

В этом Лосев никому не мог отказать, тем более даме. Они чокнулись молочными пакетами и допили портвейн.

– Вы, наверное, давно стихи пишете? – спросил Лосев. – Кстати, как вас зовут?

– Нэла, – сказала она таким тоном, что Лосев тут же понял – настоящее имя у нее совсем другое.

– Давно или недавно – какая разница, – сказала девушка, скрывающаяся под именем Нэла. – Все это так скучно.

– Не скажите, – с излишней агрессией возразил Лосев. – Что скучно? Музыка играет, пьем, смеемся. Хотите, еще выпьем?

Нэла (на самом деле звали ее Елизавета, о чем Лосев узнал несколько позже) от выпивки не отказалась, и Лосев поднялся на ноги, чтобы найти портвейн. От неумения скорчившись сидеть на твердом и ровном ноги затекли, Лосев пошатнулся и столкнулся с пляшущей девушкой, которая вдруг закричала, перекрывая музыку:

– Нэлка! Давно бы так! Нечего сидеть, давай танцевать!

Она решила, что Лосев встал с пола потому, что пригласил ее подругу на танец. Но Нэла томным полубрезгливым жестом объяснила девушке ее ошибку. Не смущаясь, та схватила Лосева за руку и втянула в пляшущую толпу. Лосев не сопротивлялся. Бросив куда-то пустые молочные пакеты, он принялся плясать как умел. А когда музыка прервалась, они оказались с девушкой на кухне, пили холодный чай и болтали, будто знакомы много лет. Естественно, именно эту девушку, а не ее томную подругу Нэлу он и пошел провожать, когда тусовка закончилась.

Так Лосев познакомился с будущей женой Ириной.

К сожалению, влияние Нэлы на Ирину он недооценил. Обе они – выпускницы мединститута, работали вместе в какой-то районной поликлинике и были изрядно близки. Нэла выбор Ирины не одобрила. Лосев тут был ни при чем, точно так же Нэла не одобрила бы никого другого, посмевшего отнять у нее подругу ради постельных утех и пошлого быта. Поскольку в доме Лосевых Нэла почти не появлялась, ему понадобилось немало времени, чтобы понять причину внезапных приступов у жены этакого покровительственного высокомерия, которое Лосева страшно удивляло и обижало.

Сказать, что он совершенно не разбирался в медицине, мало. Здоровье Лосева было железным от природы, и он искренне полагал, что все болезни в мире делятся на три вида – желудочные (от них помогает клизма), сердечные (они иногда лечатся валидолом, а иногда – водочкой) и костно-мышечные (тут нужен гипс, лубок или пчелиный яд – если радикулит). Даже голова у Лосева никогда не болела, и лекарств от головной боли он не знал.

То есть, конечно, он не был таким необразованным пеньком и имел представление об аспирине и прочих важных лекарствах, но привык таковым казаться и даже получал от этого некоторое удовольствие. Ирину это вначале совсем не раздражало, но (как позднее понял Лосев) под влиянием Нэлки она все чаще презрительно кривила губы и отпускала ядовитые замечания по поводу медицинской девственности Лосева.

Суммарное количество взаимного недовольства пару раз едва не доводило до развода, но в экстремальной ситуации вся спесь с Ирины слетала, она становилась обыкновенной испуганной любящей бабой, и все улаживалось в постели само собой. Только через год Лосев догадался, в чем дело, да и то не сам. Спасибо, дружки подсказали: «Чего это Нэлка в присутствии твоей жены тебя всегда по-страшному несет?»

Под благовидным предлогом он попросил Ирину пригласить Нэлку в дом и, старательно сохраняя мягкость интонаций, рассказал ей все, что узнал и понял в последнее время. Он говорил, что очень сочувствует ей, но просил понять, что Ирина – сначала его жена, а