– Вы все раскроили?

– С этим, слава богу, закончили.

– А что будем делать с большими размерами школьной формы? – поинтересовалась Ираида Самсоновна, немного заискивая перед Соколовым.

– Завтра будут готовы. Послезавтра сможем примерять форму на старшеклассниц, – ответил он.

– Надеюсь, задача ясна? – Надежда оглядела присутствующих. – Примеряем отшитые образцы, подбираем подходящий размер и записываем в таблице, которую составит Виктория. Если у кого-то из детей есть отклонения от стандарта, примеряем ближайший размер и фиксируем необходимые изменения.

– Надежда Алексеевна, – вежливо, но с упреком проговорил Соколов. – Мы все здесь мастера своего дела, нас не надо учить работать.

– Вот и хорошо. Сейчас все свободны, а завтра действуем, как наметили.

Закончив планерку, Надежда сразу же отправилась к Протопопову. Он был один, распечатывал на принтере документ.

Обернувшись и увидев ее, Иван Макарович расплылся в добродушной улыбке:

– Ну, вот, Надежда Алексеевна… Начальство одолело меня отчетами. Работать, черти, не дают. Хотел у вас спросить: видели Астраханского?

Надежда покачала головой и удивленно спросила:

– А разве Лев не на работе?

– Может, куда отъехал. – Протопопов кивнул на телефон. – Но почему-то не поднимает трубку.

– Странно…

– Вы сами ему звонили?

– Сегодня нет, не звонила, – проговорила Надежда, и ей сделалось неловко. Она обиделась на Льва за вчерашнее, но рассказывать об этом постороннему человеку ей не хотелось.

– Что Балыкова? – спросил Протопопов. – Говорили с ней?

– Да, вчера вечером мы с ней встречались.

– Надеюсь, вы ее не спугнули?

– Мы выбирали ткани для ее новой блузки.

– Вот это вы ловко придумали. Что-нибудь разузнали?

– Она родилась и выросла в Ростове-на-Дону. В семнадцать лет вышла замуж за военного и уехала с ним в Германию. Сейчас замужем за тем же мужчиной, и, судя по всему, они счастливы. Не расстаются ни на работе, ни дома.

– Ну вот! – Протопопов с досадой покрутил в воздухе пальцами. – Такую информацию притащили, что ни к чему не пришьешь. Балыковой пятьдесят семь лет, но, кроме возраста, ее ничто не связывает с нашим клиентом.

– Откуда вы знаете, сколько ей лет?

– Да мы ее насквозь прозвонили. Повертели в руках, пощупали и просушили на солнышке – разумеется, фигурально. Не за что зацепиться, хоть тресни!

– А если это не она и Фугенфиров встретился с другим человеком? – предположила Надежда.

– Чувствую, что это именно так, но доказать не могу. Вы же говорите, что из заказчиков в ателье была только она?

– Остаются еще работники. – Надежда непроизвольно понурилась. – Надеюсь, что эта версия будет ошибочной. Так неприятно…

– А меня это злит! – мощно прогудел Протопопов. Взглянув на часы, он продолжил: – Сейчас подойдет Котов и приведет одного человека.

– Кто такой? – поинтересовалась Надежда.

– Агапов Валерьян Евдокимович, родился в деревне Средняя Буланка, ныне проживает в Москве.

– Откуда он взялся?

– Участковый из Средней Буланки дал его телефон. Сегодня утром созвонились, он обещал прийти и дать показания. Льва я не нашел, послал за Агаповым Котова. Человек немолодой, мало ли что.

– Сколько ему лет?

– Семьдесят два. Как вы понимаете, мы будем говорить с Агаповым про Сичкина Петра Ивановича тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения, каким Фугенфиров был в прошлой своей жизни.

– Разрешите? – В комнату вошел Артем Котов и, распахнув дверь, пригласил кого-то еще: – Проходите, Валерьян Евдокимович.

За ним вошел высокий крепкий старик в сетчатой шляпе. Протопопов подал ему стул.

– Мне уйти? – спросила Надежда.

– Можете остаться, – ответил Протопопов и обратился к старику: – Будем знакомы. Я – старший следователь следственного управления Иван Макарович Протопопов.

– Агапов Валерьян Евдокимович. Бывший бухгалтер, а теперь – пенсионер.

– Вам уже сказали, зачем мы вас пригласили?

– Молодой человек обрисовал в двух словах.

– Нас интересует некто Сичкин Петр Иванович, уроженец вашей деревни. Знаете такого человека?

– Петьку Сичкина? Его семья жила на нашем краю деревни, через четыре дома напротив.

Протопопов бросил взгляд на Котова и быстро сказал:

– Пиши протокол!

– А шапка?

– Потом заполнишь. Пиши!

Котов взял бланк, пристроился у стола и начал заполнил графы «Фамилия, имя, отчество».

Протопопов распорядился:

– Давайте продолжим…

– Что конкретно хотите знать? – поинтересовался Агапов.

– Кем были родители Сичкина, состав семьи, как жил, где учился или работал. В особенности с кем дружил и кого он любил.

– Ну, любил-то он только Илгу, больше никого. Как влюбился еще в школе, так и любил, – усмехнулся старик.

– Давайте с самого начала, – остановил его Протопопов.

– Про Илгу мне не писать? – спросил Котов.

– Пиши все по порядку, – велел Протопопов и перевел взгляд на Агапова: – А вы продолжайте.

– Значит, жил Сичкин на нашей стороне деревни, через четыре дома напротив.

– Это мы уже слышали.

– Было у него два старших брата. Оба не дожили до двадцати.

– Пили?

– Драчуны были отъявленные. Среднего шабашники зарезали в клубе, а старшего в городе убили. Не знаю, как и за что. Остался у родителей только Петька. Братья были великаны, а этот – карлик. В деревне над Петькой потешались, говорили, что на нем у отца строительный материал закончился. Отец у Петьки был каменщиком, мать – дояркой.

– Работали там же, в деревне?

– Где ж еще… Колхоз у нас по тем временам гремел по всей области, миллионером был наш колхоз. Председатель – латыш из репрессированных, Петерс Янович Лиепиньш. Здоровенный мужик, красавец, депутат Верховного Совета, герой соцтруда. Их с матерью после войны сослали в нашу деревню. Тогда много разного народа к нам привезли: и латышей, и греков, и молдаван, и даже цыган. Моя мать рассказывала, что многие латыши потом вернулись на родину, однако Петерс Янович остался в Средней Буланке. И перед тем как мать свою схоронил, женился на местной.

– Но мы говорим про Сичкина.

– А я вам про него и рассказываю. Вы же спросили, кого он любил? Отвечаю: дочку председателя Петерса.

– Ее звали Илга? – спросил Протопопов. – Про нее вы говорили вначале?