Самыми удачными были у нее предыдущие, рождественские каникулы. Девочка, к которой она поехала, была существом достаточно заурядным, и другие гости, время от времени туда наезжающие, едва ее замечали. Зато они очень большое внимание уделяли Винни. Да ее и нельзя было не заметить. К изумлению хозяйки дома и к досаде хозяйской дочки, Винни считала себя полноправной гостьей, держась как взрослая леди, и не думала уступать в этом ни на шаг. Другие дамы задирали нос, мужчины же посмеивались и подыгрывали ей. А самое главное: среди этих мужчин нашлось двое, к помощи которых Винни могла бы прибегнуть, если бы со временем приступила к выполнению своего полуоформившегося плана. Эти двое обладали весом в мире театра; к тому же они были из богачей, сколотивших состояние во время войны… Правда, был во всей этой истории один неприятный момент: едва ли Винни пригласят в тот дом еще раз. А ей так хотелось отправиться куда-нибудь на каникулы.

Если бы ей было куда поехать, бури удалось бы избежать и все, может быть, сложилось бы по-иному. Но все шло так, как шло; катастрофа надвигалась неумолимо…

Началось, как это бывает обычно, с мелочи.

— Мама, — сказала Винни, — надеюсь, ты не собираешься выходить на улицу в этой шляпке?

— Почему бы и нет? — ответила миссис Мабл. Ей никогда не нравилась бесцеремонность, с которой Винни отзывалась даже о самых нарядных ее вещах, купленных в дорогих магазинах.

— Да потому, что на нее нельзя смотреть без слез! Этот красный цвет… и этот синий…

Этого говорить не следовало. Шляпку миссис Мабл переделала сама и очень гордилась результатом.

— А мне она кажется очень красивой, — сказала она.

— О, какая же тут красота, мама? Эти цвета ужасно смотрятся вместе. Господи, а жакет у тебя! Он сзади весь в складках! Когда ты научишься наконец носить одежду по-человечески?..

— К твоему сведению, я ее ношу по-человечески. Ты бы лучше сама училась одеваться как следует. Не выпендривалась, как Бог знает кто…

Последние слова вырвались у миссис Мабл почти помимо ее воли. Слишком нервной и расстроенной она была в этот день… К тому же в семье у них, когда она была девочкой, про каждого, кто держал себя вот так же самоуверенно и фасонисто одевался, говорили, что он выпендривается.

Винни, впрочем, не очень смущало, что мать о ней так отозвалась. Она лишь фыркнула в ответ, как и полагается реагировать на подобные вещи настоящей леди. Но слово, произнесенное матерью, привлекло внимание мистера Мабла. Он тоже был настроен нервно.

— Не смей так разговаривать с матерью, Винни! — подняв голову, сказал он.

— А ты не вмешивайся! — бросила ему Винни.

Она сильно дернула за рукав злополучного жакета, поскольку была очень раздражена, и шов в одном месте с треском лопнул. Но ведь жакет все равно так ужасно сидел на матери…

Миссис Мабл растерянно смотрела на порванный рукав. Винни, конечно, не хотела ничего дурного… Но мистер Мабл вскочил на ноги.

— Поосторожней, ты! — крикнул он.

Это «ты» все и решило. Оно прозвучало слишком презрительно и грубо. Винни чувствовала, что оно возвращает ее в те мрачные времена, когда она еще не училась в Беркширской школе. Она смерила отца взглядом с головы до ног, а поскольку достойный ответ не пришел ей в голову, она сделала нечто куда более эффектное. Не говоря ни слова, она отвернулась и выпятила нижнюю губу — но не слишком, и это тоже было многозначительно: дескать, иного отец и не стоит, — и лицо ее приняло выражение, как у взрослой леди, которую оскорбили и унизили. Это было больше, чем способен выдержать нормальный человек, особенно если этот человек за минувшие дни в должной степени пропитался виски.

Мабл схватил дочь за плечи и повернул ее к себе:

— Еще слово, и ты очень даже пожалеешь об этом. Ты ведь еще не взрослая, не забывай!

— Не взрослая? — язвительно переспросила Винни. — Я — не взрослая? Так ты увидишь сейчас, взрослая я или нет… Плевать мне на ваш дурацкий дом, и на вашу дурацкую мебель, и на ваши дурацкие шляпки! Посмотрите на себя: как вы выглядите!..

Она снова смерила их взглядом, теперь уже обоих, с головы до ног. Пришло время, когда миссис Мабл должна была бы предпринять решительные шаги для сохранения мира. Это был последний момент, когда она могла встать между отцом и дочерью и не допустить развития скандала. Но она тоже была слишком рассержена. К тому же она понимала, что слова Винни насчет мебели задели отца за живое.

— Дрянная девчонка! — сказала миссис Мабл. — Как ты смеешь говорить с нами таким тоном? Ты должна благодарить нас за все, что мы сделали для тебя!

Винни не придумала ничего, кроме как повторить с издевкой: «Ах, благодарить?..» Но этого было достаточно. Важно было не что она сказала, а как. Винни и без того держалась высокомерно, а ее гортанное произношение безмерно раздражало родителей. Отцу оно неприятно напоминало времена, когда он служил в банке и все помыкали им, как хотели; у матери же оно поддерживало сознание того, что дочь справедливо критикует ее платья, у нее возникло скверное ощущение, что Винни знает, что говорит… Первым пришел в себя мистер Мабл.

— Да, благодарить! — сказал он угрожающим тоном. — И за одежду, в которую ты одета, и за школу, в которой учишься… и за все прочее… Учти это.

Винни, однако, закусила удила.

— Значит, я должна вас благодарить, да?.. Так вот, больше я вам ничего не должна, запомните. Я уйду отсюда, уйду сию же минуту, если так! Уйду — и все!..

Может быть, она думала, что эта угроза заставит их уступить. Они пожалеют, что наговорили ей резкостей… Но она не приняла в расчет состояние, в котором они находились, и то, что они не относятся к ней всерьез. И конечно, она не знала, что кое-кто в этом доме не возражал бы, если бы она выполнила свою угрозу… Кое-кто, кому было весьма неприятно охранять свой собственный сад с заброшенной клумбой от собственной дочери…

— Подумаешь, испугала!.. — воскликнул мистер Мабл.

— Уйду, вот увидишь… Уйду! О… — Винни топнула ногой, повернулась и взбежала по лестнице на второй этаж, в свою комнату. Родители слышали, как повернулся ключ в замке.

— Господи, Господи!.. — сказала миссис Мабл, когда все кончилось. — Я пойду за ней, ладно?

— Нет, — остановил ее Мабл. — Она ушла, чтобы выплакаться, вот и все. Ты ведь слышала: она закрылась на ключ.

Но Винни ушла не затем, чтобы выплакаться. Она только что приняла решение, и приняла свойственным ей образом: все взвесив — и все-таки очертя голову. Она выволокла из-под кровати свои чемоданы и лихорадочно стала укладывать в них одежду. И кончила с этим так быстро, что у нее не осталось времени для раздумий.

Потом она умыла лицо холодной водой и тщательно напудрилась. Сейчас, когда решение было принято, ничто уже не могло его изменить. Надев перед зеркалом свою самую нарядную шляпку, она спустилась вниз. Прежде чем мать, услышав ее шаги, успела выскочить в переднюю и сказать что-нибудь примиряющее, Винни вышла на улицу и захлопнула за собой дверь.