В понедельник она опять поехала в клинику. На этот раз у неевзяли кровь, чтобы проверить уровень прогестерона в период образования лютеина,который наступает через семь дней после овуляции. После выделения ЛГтемпература у нее сразу же поднялась, это было совершенно нормально ипоказывало, что овуляция произошла. Все, что им теперь оставалось, — ждатьпоявления признаков беременности.

Десять дней ожидания показались ей бесконечными, она не моглани о чем думать, потому что ее мысли были заняты одной-единственной навязчивойидеей: в этом месяце все будет по-другому, она забеременеет. Ей не прописалиникаких лекарств, доктор только собирал информацию о ее организме. Диана всейдушой верила, что ее надежды оправдаются, особенно когда за два дня допредполагаемого начала менструации ее начало тошнить. Надежда затеплилась в еедуше, когда в положенный день менструация не началась.

Она позвонила с работы доктору Джонстону и сообщила ему обэтом. Он велел ей подождать день-два: ее организм не машина и небольшиезадержки вполне естественны. И в эту же ночь у нее началась менструация, и,обнаружив это, она проплакала почти до утра. Очередная неудача заставила еесникнуть.

Когда на следующий день Диана позвонила доктору, он заявил,что все ее анализы в норме и теперь он хочет осмотреть ее мужа.

— Грандиозно. Ну и что это все означает? —раздраженно спросил Энди, когда вечером Диана сказала ему, что он долженпозвонить доктору Джонстону и договориться о встрече. — Значит, онсчитает, что это моя вина?

— Послушай, мы пока просто выясняем, все ли у наснормально, и ни о какой вине речи вообще нет. И если уж на то пошло, мнеабсолютно все равно, твоя это вина или моя. Может, это вообще ничья вина и снами все в порядке, а все вокруг правы, когда твердят, что нам просто нужновремя. Пожалуйста, отнесись к этому проще и не переживай так. — Онаговорила с ним мягко, пытаясь его успокоить. Но когда Энди позвонил, чтобыдоговориться о приеме, и ему сказали, что в клинику он должен принести с собойбаночку со свежей спермой, а до этого три дня не иметь никаких половыхконтактов, его это просто взбесило.

— Замечательно, — жаловался он Диане в тотвечер. — Что я должен буду делать? Заниматься онанизмом прямо в офисе, апотом бежать к доктору? Мои секретарши будут просто в восторге!

— А мне, думаешь, нравилось таскаться туда три раза внеделю для ультразвукового сканирования? Прекрати делать из мухи слона, все нетак уж и плохо. — Но все-таки ничего хорошего в этом не было, и они обаэто понимали.

— Хорошо, хорошо… — Он больше не заговаривал с ней наэту тему, но с этого момента отношения между супругами оставались довольнонатянутыми.

В то утро, когда ему надо было идти к врачу, Энди был резокс Дианой, а усевшись в кабинете перед доктором Джонстоном, он даже не пыталсяскрыть своей неприязни к нему. Нет, у него никогда не было гонореи, сифилиса,воспаления уретры, герпеса и других подобных заболеваний, которые доктор имеетв виду. Не переносил он серьезных инфекционных заболеваний, в жизни не имелпроблем с эрекцией, потенцией, не было у него никаких опухолей и другихсерьезных болезней.

Доктор прекрасно понимал причину его враждебности, ему нераз приходилось сталкиваться с этим в случаях с другими пациентами. Каждый, ктопопадал сюда, уже чувствовал себя неловко, и врач вел себя очень тактично,чтобы не задеть мужского достоинства Энди.

Он объяснил пациенту, что кровь они возьмут у него для того,чтобы проверить его гормональный уровень, а сперму, которую он принес, ониподвергнут тщательному анализу и культивации. Ему необходимо сделать анализспермы и составить полную гормональную характеристику, поэтому не исключено,что он должен будет прийти еще раз для повторной сдачи крови, потому чтомужской гормональный уровень меняется в зависимости от времени суток исамочувствия пациента в момент взятия крови.

Как и Диана, к концу обследований Энди был совершенноизмотан. Каждая отдельно взятая процедура не была изнурительной в физическомплане, но требовала определенного эмоционального напряжения, котороенакапливалось и действовало на него угнетающе.

Когда все анализы были сданы и исследованы врачами, Эндивздохнул с облегчением, узнав, что у него все в полном порядке.

— Что дальше? — спросил Энди, чувствуя огромноеоблегчение после того, как выслушал заключение доктора Джонстона. Он позвонилему сам через три дня после их последней встречи и рассказал о результатаханализов. С одной стороны, Энди был несказанно рад услышать, что у него все впорядке, но с другой стороны, его все больше волновала Диана.

— Значит ли это, что мы оба совершенно здоровы и длязачатия ребенка нам требуется только время? — Но доктор Джонстон не былготов к тому, чтобы сделать окончательные выводы и прекратить обследование. Онпривык все начатое доводить до конца.

— Вполне возможно, что это так. Но мне бы хотелосьпродолжить обследование Дианы. Мне все-таки не дает покоя тот факт, что онакогда-то пользовалась спиралью, и в связи с этим я должен сделать ейгистеросальпингограмму в этом месяце перед овуляцией. Это даст возможностьизучить ее половые пути с помощью рентгеновского излучения. — Из его устэто прозвучало совершенно бесстрастно, но Энди спросил подозрительно:

— Это очень болезненно?

Иногда, — честно сказал врач, — но скорее это неприятно. —Больше всего Энди не любит, когда медицинские работники произносят это слово:«Неприятно». Это не значит, что ты будешь корчиться на полу от боли, но близокк этому состоянию будешь, это точно. — Но мы, конечно, дадим ейобезболивающее. Ей придется принимать доксициклин в течение нескольких днейперед обследованием, это для того, чтобы быть уверенным, что в организме неткакой бы то ни было инфекции, и потом она должна будет еще какое-то времяпродолжать принимать лекарство. Некоторые специалисты не применяют в этомслучае антибиотики, но я предпочитаю использовать их для большей уверенности. Вбольшинстве случаев сама эта процедура очищает маточные трубы, и некоторые моипациенты смогли забеременеть в течение шести месяцев после нее и благодаря ей.

— Судя по вашим словам, это стоит попробовать, —ответил Энди осторожно.

— Я тоже так думаю. — Доктор Джонстон былневозмутим. — Я позвоню ей.

Но когда он сказал об этом Диане, она заколебалась. Она быланаслышана об этой процедуре. Женщины в офисе рассказывали о ней отвратительныевещи. Исследование было довольно болезненным, а у одной из ее коллег оказаласьаллергия на тот лекарственный раствор, который вводили внутрь, и реакция былапросто устрашающей.

Она спрашивала у Элайзы, что она знает об этом обследовании,но та не могла сказать ей ничего определенного. Так что было совершенноочевидно, что, как бы гладко и безболезненно оно ни прошло, удовольствием этупроцедуру назвать никак нельзя. Но зато она наверняка поможет им получить всюинтересующую их информацию. Краску введут ей внутрь, и ее продвижение поматочным трубам можно будет без труда проследить на телеэкране. Врачи смогутразличить малейшие изменения в ее матке, утолщения, которые не были выявленыпри сканировании, или закупорку маточных труб. Все это вполне могло являтьсяпричиной бесплодия, и доктор Джонстон имел некоторые подозрения на этот счет.Он также пообещал Диане, что если гистеросальпингограмма окажется нормальной ине выявит никаких отклонений, то нужда в дальнейшем обследовании полностьюотпадет. Он уверил ее, что в этом случае она вполне может забеременеть, и этобудет только вопрос времени. Если же ГСГ покажет, что у нее что-то не впорядке, они чуть позже в этом же месяце проведут лапароскопию и получатокончательные ответы на все интересующие их вопросы. Он был не из тех, ктомучает своих пациентов месяцами, применяя совершенно ненужные и бесполезныеметоды обследований и давая неопределенные ответы. Доктор Джонстон ужеубедился, что ее овуляция проходит нормально, что ее слизь и его сперма вполнесовместимы, так что последнее, в чем он хотел убедиться, — что ее маточныетрубы проходимы, и на этом его обследование будет закончено.