– Вы идете неправильной дорогой, – заявил вдругтихоня Павлик. – Надо что-нибудь новое. Между прочим, мы поднималистатистику – у них здесь жуткий демографический кризис. Женщин в шесть разбольше, чем мужчин. А женщинам не нужны листовки, и они не читают политическуюаналитику!

– Конечно, – вскинулась я, – они ее пишут!Пока другие шляются по штабу и учат всех жизни!

– Даша, не горячись. Я только хотел сказать, чтоженщины любят лирику, стихи...

– Стихи про Петрова? – переспросила Васька. –Да ведь это гениально!

Рифма – залог запоминания нужных логических цепочек.Навязчивая частушка-агитка крепко влезает в подсознание людей, заставляя ихправильно реагировать на фамилию кандидата.

Тимур мигом объявил всеобщую мобилизацию, раздал всем полисточку бумаги и приказал думать. А сам отправился «за подкреплением». Минутпять мы честно ломали головы над звучным стишком. А потом Капышинский,откашлявшись, продекламировал:

Слушайте живое слово

И тепло людских сердец!

Голосуйте за Петрова,

А не то придет пиздец!

Творческий процесс был в самом разгаре, когда заявился Тимурс бутылкой коньяка под мышкой.

– Реб-я-ята! – гаркнул он. – Прикиньте, какуюя шнягу про нашего мальчика придумал:

Если жизнь у вас хуева,

И болит у вас живот,

Голосуйте за Петрова:

Он хороший, он поймет.

От смеха мы дружно съехали со стульев под стол.Деморализация коллектива была налицо. Капышинский уже звонил Ларисе, Павликдоставал из своего стола копченую колбасу, а Василиса мастерски разрезалалимончик...

– Еда, еда, – урчал Тимур, – иди сюда...

Помнится, пикник посреди ночи примирил нас, наполнил сердцатеплотой. Мы ласково взглянули друг на друга, и неизвестно откуда появиласьвторая бутылка коньяка.

– Слушайте, давайте-ка лучше отравим жизнь нашимконкурентам, – предложил кто-то.

Фантазия разыгралась в нужном направлении, и через час у насуже было штук семь отвратительно-грязных стишат, посвященных господинуБелинскому. Особенно выделялся по своей художественной силе один, где автор(Капышинский) выражал сомнение в традиционной сексуальной ориентации кандидата.Мимоходом были придуманы вполне приличные официальные слоганы для петровскихлистовок.

– В печать! Завтра же! – радостно крикнул Тимур.

Одним словом, в нашей ссылке были и веселые моменты.

Через неделю к нам в гости приехал Андрес. На мотоцикле. Состороны это выглядело комично: на огромном черном взбесившемся быке сиделамаленькая рыжая муха. И эта муха, то есть Андрес, светилась от счастья.

– Андрюша, ты взял ЭТО покататься?

– Зачем? Я ЭТО купил. Вчера. Нравится? Настоящий зверь!

Павлик обошел «зверя» со всех сторон, потрогал рукамикакие-то рычажки и авторитетно заявил:

– Это стоит дороже BMW.

Мы все дружно подумали, что Андрес, конечно, человекталантливый и востребованный на рынке, но не до такой степени.

– Колись, Дрон, откуда дровишки? – озвучил Тимуробщую мысль.

Оказалось, что это премия за «доблестный труд на благоПетрова». Андрес, которому надоело каждую неделю писать отчеты, которые Перцельявно не собирался читать, решился на отчаянный шаг. Он составил безумную сметуна весь свой отдел, да еще с требованием выдать премию особо отличившимся.

Кто и чем мог отличиться, было не совсем понятно, потому чтоденег на социологические опросы до сих пор не выделялось. Но Перцель подписалвсе не глядя. Сначала, по словам Андреса, он, как хорошо воспитанный латыш,хотел объяснить все Перцелю и покаяться, но потом вспомнил, что всегда мечталиметь звероподобный байк, и... передумал.

Тимур облизнулся. Павлик улыбнулся. Я посмотрела на Ваську,чтобы удостовериться, что мы думаем об одном и том же. Так и было.

– Дашка, – прошептала она, – они сливаюткампанию.

Ночью мы с Василисой провели закрытое совещание. В ванной,включив до упора воду, мы шептались о будущем России в целом и своихперспективах в частности.

– Теперь даже Тимуру ясно, что Петрова бросили на произволсудьбы: Курочкин пустил идеологию на самотек, в штабе финансовые отчеты пишутот балды, бюджет кампании пилят все, кому не лень, а твой Перцель и в ус недует!

– Ага, зато он мне вчера по телефону полночи читалстихи Бодлера... Там кровь, любовь и море секса! Сегодня обещал мне эротическуюпоэзию Овидия... Это, конечно, спермотоксикоз, но все равно приятно.

– Курочкин не романтик – он шлет смс-ки неприличногосодержания. И с каждым днем все неприличнее и неприличнее... Вот интересно, какони объяснят проблемы Петрова и свое поведение кремлевскому начальству?..

– Я бы на их месте все свалила на нашу команду.

– Запросто. И тогда козлом отпущения станет Гарик.

– И не видать ему больше крупных политических заказовкак своих ушей. Дашка, ты понимаешь, что это значит?! Что в конечном итогепострадаем мы!

– Угу. Сокращение штата, уменьшение зарплаты и черноепятно на репутации.

– Вася, на наших глазах масоны предают безобидногоПетрова и весь штаб, губят нашу карьеру и доброе имя, а мы...

– А мы с ними спим. Рабыни любви...

В этот момент в дверь громко постучали.

– Эй, хватит плескаться! – крикнул Андрес, которыйостался у нас с ночевкой. – Я хочу наконец почистить зубы!

Пришлось прервать совещание и покинуть ванную комнату.Андрес с полотенцем на шее проводил нас невозмутимым взглядом.

– Все в порядке, девочки, – бросил он намвслед, – я всегда знал, что на самом деле вы лесбиянки.

– Что за нелепые фантазии?! – оскорбиласьВасилиса, но Андрес уже скрылся в ванной. – Из-за этих масонов мыпостоянно попадаем в неприятные ситуации!

– Большая политика требует больших жертв...

Жертвы появились уже на следующий день. Пропал Павлик.Дизайнер Олечка пришла в офис вся в слезах – рыдая и заикаясь, она рассказала,что прошлым вечером Павлуша собирался к ней гости, но по дороге на него напаликакие-то нехорошие люди. Причем их не интересовали ни его кошелек, ни ноутбук,ни мобильник. Били профессионально и жестоко. Потом прислонили избитого в кровьПавла к ближайшему дереву и растворились в темноте. Теряя сознание, Павликуспел набрать Ольгин номер. Сейчас менеджер лежит в больнице...