Неожиданно ответ пришел со стороны:

– Дарья!!!

Василиса беспощадно сдергивала с меня одеяло и оралатрагическим шепотом:

– Дарья, самолет улетает через полтора часа!!!

– Васька, уйди... Я себя чувствую огромным кускомдерьма.

– А я, по-твоему, незабудкой?!

Я оделась за сорок пять секунд. Политконсультанты – те жесолдаты. Просто невидимого фронта.

Мы вылетели из комнаты, чуть не сбив Мишу со стаканом воды.

Славка лежал в кресле и стонал:

– Все прочь... Я лягу-прилягу, обниму свою флягу...

Славку бросили, где лежал. Миша благородно вызвался отвезтинас в аэропорт. В голове плавала грязная пена с мелким бытовым мусором, как наозерах в августе. Когда мы остановились в очередной пробке, Васька всхлипнула:

– Мы самые несчастные женщины во вселенной...

– Самыми несчастными мы будем, если опоздаем насамолет. И Гарик нас убьет. Каким-нибудь чудовищно жестоким способом.

Васька задумалась, очевидно, вспоминая самые изощренныеспособы, потом добавила:

– К тому же у меня на носке дырка...

– Разве это несчастья? – флегматично пожал плечамиМиша. – Вот моя знакомая, красивая женщина, эксперт по экономике,собралась замуж. За шведа. Владельца маленького заводика по производствукошачьих консервов. И что вы думаете? За месяц до свадьбы случилось массовоеотравление вонючих шведских кошек. Его обвинили, что он перерабатывал наконсервы содержимое шведских помоек. И посадили на десять лет. Ольга, конечно,в истерике. Тем более она кошек любит... Года через два собралась замуж опятьже за приличного человека, главного экономиста «Ундина-банка». Назначили деньсвадьбы. И что? Полетел в гости к брату в Улан-Удэ. Там происходит с нимкакая-то судьбоносная встреча с настоятелем буддийского монастыря, и он уходитв монахи. Скоропостижно. Ольга в шоке. Представляете, был любимый мужчина, астал буддийский монах. Хотя, с другой стороны, есть гипотеза, что он простоввязался в финансовую аферу с какими-то государственными структурами и сбежал,чтобы в тюрьму не сесть. А Ольге уже за тридцать. Ей ребенок нужен. И вотзнакомится с одним евреем на конференции. Прекрасный человек, кошек любит, вмонастырь не собирается. Правда, живет в Израиле. Но раз уж такое дело, любовь,готов переехать в Москву.

– И что, полетел в Москву, и самолет рухнул? –осторожно спросила я, пытаясь справиться с похмельными спазмами.

– Хуже, – хмыкнул Миша, – пока он собирался,Израиль начал войну с Ливаном. Границы закрыты, объявлена мобилизация всемьдесят два часа...

– А она?

– А она попросилась на израильский фронт медсестрой.Если, говорит, его ранят, я его смогу выхаживать. А пока она собиралась, он иправда в больницу попал.

– Шальная пуля?

– Нет, ногу сломал на учениях. Запнулся за чей-торюкзак, полетел с лестницы... В общем, пока лежал в гипсе, она оформила емувизу на выезд. Ну, слава богу, поженились, ждет теперь ребенка. О, вот иШереметьево!

Мы влетели в аэропорт на кочерге. Аналитик Миша еще успелсмущенно пробормотать:

– Даша, может, мы... ты... оставишь телефон?

– Телефон мне самой пригодится, – хмыкнула я,встретила укоризненный Васькин взгляд и поспешно черкнула номер на Мишинойвизитке. Потом еще один номер, московский. Потом – электронную почту и номераськи.

– Даша! – взвизгнула Васька.

Разумеется, мы пережили маленький симпатичный скандал напаспортном контроле. Пока мы платили штраф и хором бормотали что-то вроде: мыне знали, мы учили, мама в магазин ушла, дверь заперла, замок сломался, –нас уже запихивали в самолет. Двигатели ревели. Стюардесса рассматривала наскак начинающих террористок. Васька зацепилась курточкой в горошек за входнойлюк.

Телефон зазвонил именно в этот момент.

Я попыталась одновременно протиснуться в салон, отцепитьВасилису от люка и... звонил Курочкин.

– Дарья? Малыш, я только что прилетел в Москву изЛондона, было два дня тяжелых переговоров. Мне все время казалось, что тыгде-то рядом, и я встречу тебя, если хорошенько поищу.

Мы как раз отцепили Ваську, зато я уронила оба пакета спокупками. Но все это была ерунда. Потому что Курочкин думал обо мне в Лондоне.Ах, старый масон...

– И я скучала.

– Где ты сейчас? – требовательно и нежно спросилКурочкин. – Мне понадобится еще как минимум неделя, чтобы вырваться вСеверск... с федеральной проверкой. Ты дождешься меня? Что там у вас?

– Еду на встречу с горадминистрацией, – ласковошепнула я, пробираясь за Васей по рядам. – Неделя – это так долго... Развеможно оставлять кампанию без присмотра на такой срок? Вот был у нас случай –выборы в Новороссийске. Начальник штаба все время проводил в Москве, а чем делокончилось? Кандидата сняли перед самым днем голосования, и не просто сняли, аеще и посадили...

– Вот именно! – перебил Курочкин. – Как тебяможно оставлять без присмотра так надолго! Вдруг ты растворишься за это времяна сибирских просторах. Вот если бы ты оказалась в Москве!

Я хихикнула и торопливо простилась. Теперь я могла быдолететь до Северска без всякого самолета, на крыльях романтической страсти.

Кто-то из соседей сзади вызвал стюардессу и попросил бутылкуводки.

– И дайте нам, девушка, этих ваших барбарисок. Штучкитри... нет, две – закуска градус губит.

На слове «градус» меня передернуло, а Васька заторопилась втуалет. У нас не было сил говорить о масонах и думать о работе. Вообще –говорить и думать.

Мы прилетели в Северск поздно вечером.

Нам было худо. Конечно, мы не чувствовали запаха перегара,но, казалось, алкогольные пары, которые витали вокруг, можно трогать руками. Выйдяна улицу из здания аэропорта, мы сразу же привлекли внимание честных граждан.Старушки провожали свирепыми взглядами. Собаки рычали.

Пора было ехать в штаб и сдаваться Гарику.

Первый, кто попался нам навстречу в штабе, был Николай. Онпосмотрел на наши виноватые мордочки и с выражением произнес: «Мда-а-а».

– Что это за странный запах? – повела носомВаська.

– Наверно, свежий воздух, – невозмутимо ответилКоля. После чего протянул пачку «Орбит».

Мы с Васей посмотрели друг на друга, принюхались и побежалив туалет умываться. На наше счастье, по дороге никто из штабных не попался.