Удача кончилась в нашем кабинете: за моим столом сидел Гарики читал газету. Издалека было заметно, что газетные строчки прыгают у негоперед глазами. Над головой Гарика носились громы и молнии. Он увидел нас впроеме двери, и атмосфера в комнате мгновенно наэлектризовалась.

– Добрый день, – сказал наконец Гарик мертвымголосом. Я рефлекторно придвинулась к Ваське и увидела, что пушок на ее рукевстал дыбом. Лично у меня похолодели пальцы ног. Тем более что в углу комнатывозвышался инквизитор-Николай, всей своей позой выражая суровое неодобрение.Вот сейчас он разложит свои инквизиторские инструменты и начнет нас пытать –долго и сладострастно...

– В другом месте, в другое время и при другихобстоятельствах я бы вас убил, – продолжил шеф. – И вполне возможно,что я так и сделаю, когда мы вернемся домой. Но конкретно сейчас мне приходитсягасить эмоции. Положение в области критическое – Тимур не справляется, и«подонки» Данилы Мерзлякова атакуют. Сегодня ночью портрет Белинского появилсяна воротах нашего олигарха... – Гарик побагровел. – Я лично егосодрал, когда мы с Колей возвращались из... Короче, через полчаса за вамипридет машина, и вы уедете с глаз моих.

– Куда? – тихо-тихо спросила Васька.

– В Гондурас, бля! – заорал Гарик. – К этомумудиле Тимуру, конечно! Даю ровно две недели, чтобы ударным трудом искупитьсвои грехи. Потом приеду и проверю. И если в этой дыре хоть одна сука не будет знать,кто такой Петров... Молчать и слушать! Обеих подвешу за левую ногу к потолку! Апотом продам в рабство! Арабам!

– Мы... – начала я.

– Время пошло! – объявил Гарик и вышел изкабинета, грохнув дверью. На пол посыпались хлопья штукатурки...

– Коля, разве мы заслужили все это? Нас не было толькодва дня!

Юрист аккуратно раскладывал какие-то документы по папкам ина мой вопрос отреагировал не сразу.

– Арабы... – прошептала Васька, и в ее глазахотразился неподдельный ужас.

– Гарика можно понять, – спокойно ответствовалНиколай. – У нас здесь полный стабилизец. Надо было срочно запускатьлистовку, а вас нет. Послали к Тимуру Капышинского, а он пропал. И Андреструбку не берет. В общем, листовку писал Митя... Получилось очень оригинально,все смеялись. Кроме Гарика.

Таланты Мити давно стали легендой – чего стоит, например,его слоган для рекламы презервативов: «Лучшее – на хуй!» Вряд ли он изменилсебе и на этот раз.

Мне вдруг стало жалко Гарика.

– Коленька, скажи честно, там, куда нас посылают, естьгорячая вода?

– Есть все, – заверил он. – Я сам там был –полный евроремонт, все дела. Уезжать не захочется.

Мы не верили ни единому его слову. Но разве у нас был выбор?

Вскоре мы с Васькой уже бегали по кабинету, спешноперекидывая нужные файлы с общего сервера в свои ноутбуки, искали газеты сматериалами про Петрова... В суете я с тоской думала о том, что ближайшие двенедели мне, похоже, придется проходить в этих жутких штанах. А они надоели мнееще в Москве. И, скорее всего, еще долго не удастся вымыть по-человеческиголову, и для полного счастья не хватало только «критических дней», которыеобязательно начнутся сегодня-завтра...

Проклятые масоны!

От горестных мыслей меня отвлек звонок телефона. Через странныешумы и треск прорывался зычный рык Тимура:

– Дашка, вы уже едете? Павлик вам привет передает.Горячая вода? Не знаю, не проверял, может, и есть. Где моюсь? Что за интимныевопросы?! Нам здесь не до жиру, быть бы живу, торопитесь, тут такое... Слушай,вы с Васькой могли бы стать редакторами местной газеты?

– За хорошие деньги мы балеринами станем. А как жеКапышинский, куда он пропал?

– А у него... творческий кризис.

– Тимур, не темни!

Выяснилось, что Капа сразу после приезда «в поля»организовал себе насыщенную культурную программу. Последние сутки он безвылазнопровел в местном казино, куда опасаются ходить даже северские бандиты.

– Седня утром притащился в штаб, – ябедничалТимур, – пьяный, конечно. И без рубля денег. Типа, сами мы не местные,голодаем и скитаемся. Одолжите, говорит, сумму, кратную пятистам...

– К чему такая точность?

– Да здесь столько бляди берут за час работы. Ладно,оревуар!

– Эй, – тут же закричал из коридора Гарик, –машина уже пришла. С вещами на выход!

Мы попрощались с Николаем и выбежали на улицу. Около красной«шестерки» стоял Гарик и давал указания водителю.

– Да, кстати, – шеф обернулся к нам и напустил насебя особо грозный вид, – как вы знаете, там работают «подонки»Мерзлякова, наши закадычные враги. Советую держаться от них подальше. И вообще– не пить, не курить, ничего. Приглядывать за вами будет Тимур. С этого дня он– ваш папа. Я уже посоветовал ему приковать вас наручниками к компьютерам. Все,счастливого пути!

Итак, пунктом нашего назначения был Полонск, неприметныйгородок Северской области, где мы до сих пор ни разу не бывали. Если веритьводиле, на дорогу обычно уходило часа четыре. На заднем сидении Васька мигомсоорудила себе постельку из моей куртки и уже сладко дремала. На лице еепоявилось мечтательное выражение – видно, в голове Василисы хороводами ходилисладкие мысли о Перцеле.

Я смотрела в окно и томилась. Вокруг расстилалась великаяСтепь. Необъятные просторы навевали чисто русскую тоску. Хотелось тяпнуть помаленькой, смачно закусить хрустящим огурчиком и от всей души затянуть: «Поле,русское поле...» Было впечатление, что мы на одиноком айсберге. Казалось,автомобиль не двигается с места, настолько все было одинаковое, неизменное,такое же, как минуту, десять, двадцать минут назад...

Сон плавно укутывал меня, как маленького ребенка. Прекрасно,подумала я, закрывая глаза и проваливаясь в дрему.

Быстро темнело. Где-то далеко лаяли собаки...

В Полонске мы объявились совсем уж ночью. Штаб производилтяжкое впечатление: потрепанные кресла, грязный пол, кучка сигаретных окурков вуглу. Пахло застарелым перегаром, пылью и псиной.

Посреди этого «великолепия» за куцым столом сидел незнакомецв сером пальто и что-то записывал в большую тетрадь. Рядом лежал раскрытыйучебник китайского языка. Мужчина неохотно оторвался от своих дел и спросил,зевая:

– Вы писатели? Обождите-ка, барышни. «Вот принесланелегкая...» – ясно читалось в его глазах.

Конечно, мы не ждали красной дорожки к подъезду, но такойприем... это было уже чересчур.

– А-а! Вот вы где!