Я кашлянул.

– Обещаешь, что вы меня не тронете?

– Конечно, – сказал Слон.

Пора!

Я выплеснул липкую жижу туда, откуда доносился голос, и услышал, как она разбрызгалась по жёсткой ткани одежды Слона. Он заорал.

Я выскочил из дверного проёма, держа в одной руке кувшин, а в другой – опустевший ковш. В главной комнате дым был не таким густым, и я увидел, что попал в цель как нельзя лучше: бурая жижа залепила в грудь и шею Слона. Он вопил и размахивал руками, пытаясь стянуть одежду, прилипшую к обожжённой коже. Мартин с изуродованными, перемазанными кровью щекой и губой испуганно пятился от своего товарища.

Он заметил, что я выскочил из дыма, но слишком поздно. Я врезал ковшом ему по голове. Ковш ударился о череп с такой силой, что рукоятка вырвалась из моих пальцев. Посудина со звоном отскочила от каменного пола. Мартин рухнул как подкошенный.

«Это тебе за мастера Бенедикта», – мысленно проговорил я.

Через зал я выбежал обратно во двор, держа обеими руками стеклянный кувшин. Спина и все мои мускулы окончательно взбунтовались, распространяя импульсы боли. Уксус в кувшине уже превратился в пузырящуюся розовую пену. Пробка готова была вырваться из горлышка в любой миг.

Уот ждал. Он вытащил свой нож – длинный, зловеще изогнутый клинок.

Однако я не собирался с ним драться. На полпути к выходу я что было сил швырнул кувшин в его сторону. Уот удивлённо глянул на него – громоздкий, неуклюже брошенный снаряд, от которого легко было увернуться.

Он так и сделал. Именно на это я надеялся.

Я пригнулся, спрятавшись за колодцем – так чтобы он оказался между мной и Уотом. Кувшин упал на землю. И его разорвало.

Стекло разлетелось с оглушительным грохотом, которому позавидовала бы самая большая в мире пушка. Страшное давление, возникшее при смешении соды с уксусом, разнесло осколки по всему двору; они ударили по окнам и кирпичным стенам, словно тысячи сарацинских стрел.

Град из битого стекла, покрытого розоватой пеной, застучал по каменным плитам двора совсем рядом со мной – но меня прикрывала крыша колодца. Я приподнял голову, глянув через край и пытаясь понять, чем кончилось дело.

Уот корчился на земле, всё ещё сжимая нож; лезвие царапало по камню. С правого бока – от сапог до самых волос – он был весь заляпан красным, но я не знал, кровь это или уксус. Выяснять мне не хотелось. Я промчался мимо Уота, распахнул входную дверь и выскочил на улицу. Я знал: после всего того, что я устроил в гильдии, мне лучше никогда сюда не возвращаться.

Я бежал со всех ног. Лёгкие точно жгло огнём. Казалось, весь Лондон видит, как я несусь по улицам, воняя дымом и уксусом и мучительно кашляя. Но я не сбавлял шаг, а в голове билась одна-единственная мысль.

В «Блэкторн»!

Домой!

И не важно, что аптека больше не была мне домом. Я не представлял, куда ещё идти. Даже не будь сегодня воскресенье, лавка Исаака находилась слишком близко от гильдии аптекарей, и я не мог отправиться туда прямо сейчас. Кроме того, я не знал, можно ли доверять этому человеку. А у Тома мне больше не рады.

Вдобавок я придумал повод вернуться: ингредиенты. Я опустошил ещё два флакона из пояса мастера Бенедикта. Если б не они и не вещества в лаборатории, Уот уже разделал бы меня на куски, как поросёнка для воскресного обеда.

Плюс к тому дом Бейли был по пути. Может, Том окажется на улице и мне удастся хоть ненадолго с ним увидеться. Из-за меня Том попал в беду. Я должен был извиниться перед ним. И попрощаться.

Конечно, следовало соблюдать осторожность. Я содрогнулся при мысли, что сделает со мной отец Тома, если увидит. И проникать в аптеку тоже надо аккуратно: возможно, за ней следят. Допустим, Уот и прочие сейчас в гильдии – но не Стабб. Если я и усвоил что-то за сегодняшний день – так это то, что последователем культа может оказаться кто угодно.

В суматохе я позабыл, что меня ищет ещё и лорд Эшкомб. Впрочем, мне быстро об этом напомнили…

* * *

К тому времени как я добрался до дома Бейли, я едва дышал и почти валился с ног. Повреждённая спина болела всё сильнее. «Ещё несколько улиц, – сказал я себе, – и можно будет передохнуть».

Я был так занят, пытаясь устоять на ногах, что едва не явился прямиком в логово льва. Том действительно оказался на улице – но не один. С ним был лорд Эшкомб.

Я чуть не рухнул на булыжники. Спотыкаясь, я метнулся к ближайшей – ювелирной – лавке и, тяжело дыша, прижался спиной к двери.

Лорд Эшкомб молчал. Том же, напротив, что-то быстро говорил. Я стоял слишком далеко, чтобы разобрать слова, но вид у Тома был испуганный. Лорд Эшкомб прожигал его взглядом пронзительных чёрных глаз.

Низко опустив голову, я прокрался в соседний переулок, оказавшись между мастерской кожевенника и скобяной лавкой. Здесь было более надёжное укрытие. Я осторожно выглянул.

Лорд Эшкомб всё ещё слушал Тома. Из пекарни вышел солдат. Он что-то нёс в руке. Солдат протянул вещицу Эшкомбу, а эмиссар короля молча продемонстрировал её моему другу.

Солнце блеснуло на серебристом металле. Лорд Эшкомб держал мой кубик-головоломку.

Глаза Тома расширились. Он снова заговорил – ещё быстрее, чем прежде. Лорд Эшкомб неторопливо протянул руку и, взяв Тома за волосы, швырнул его на колени.

Мать Тома выскочила из двери дома и упала на колени рядом с сыном. Она тоже заговорила, с умоляющим видом глядя на эмиссара. Отец Тома появился следом и тоже заговорил. Красный и потный, он жестикулировал, указывая на улицу, по которой я ушёл, когда он выставил меня из дома. Лорд Эшкомб едва взглянул на чету Бейли. Он не отрывал взгляда от их сына.

Эмиссар короля должен был знать, что я, а не Том, забрал кубик. Правда, согласно закону, это не имело значения. Если пропажа найдена в доме Тома, стало быть, вор – он. А наказанием была смерть.

Я повесил голову. Я не мог просто оставить Тома на растерзание лорду Эшкомбу. Если он собирается наказывать кого-то за кражу, то пусть карает меня.

Выйдя из укрытия, я шагнул на улицу.

– Привет, Кристофер, – послышался голосок.

Он раздавался у меня из-за спины. Я обернулся.

Это была Молли. Она стояла в тени дома и улыбалась мне. Мягкие кудряшки спадали на глаза. В свои четыре года Молли ещё не очень-то хорошо выговаривала некоторые буквы: «Пливет, Клистофел».

Я моргнул.

– Молли?

Её улыбка стала шире.

– Пошли со мной, – сказала она.

«Посли со мной».

– Я… я не могу, – ответил я. Хотя именно этого мне более всего хотелось. – Твой брат в беде. Я должен помочь…

– Нет. – Молли протянула руку. Её крохотные нежные пальчики обвили моё запястье. Она потянула меня за собой. – Пойдём со мной. Так надо. Том велел.