Остаток обеда прошел в полной тишине. После того, как они допили кофе, Флоранс знаком попросила его остаться.

— Хочу спросить, — сказала, помедлив. Было видно, что ей трудно решиться. — Ты кто?

— То есть? — не понял Сергей.

— Ты не из Соланы. Там не существует графского рода Шрусбери. Король Соланы не выдавал свою племянницу за такого графа, а в королевской семье нет женщин с именем Элизабет. В Солане не пьют кофе, они не знают о таком напитке. Нет там Кембриджского университета, в котором как ты говорил мне, учился. В Солане не слышали о поэте Вильяме Шекспире, театра там не существует даже при дворе, и вообще это темная и невежественная страна. Тогда откуда ты взялся? Почему скрываешь свое подлинное имя?

«Да… — подумал Сергей. — Легенда была шита белыми нитками. Следовало выбрать другое имя, но в ту пору я не собирался оставаться на Гее, потому и назвался подлинным. А как передумал, имя уже запомнили. Урок…»

— Тебе, наверное, не нравится, что я узнавала о тебе, — продолжила Флоранс, — но я тебя люблю, поэтому имею такое право. Есть вещи, которые меня пугают. Например, портрет в подаренном тобой медальоне не нарисован — это объяснил мне придворный художник. Это изображение нерукотворное.

Щеки Флоранс пошли пятнами.

— И что ты решила? — спросил Сергей. — Я дьявол?

— Нет! — встрепенулась она. — Этого не может быть — ты слишком хороший. Дьявол не такой. Скажи мне правду! Ты ангел?

Сергей от неожиданности онемел.

— Ты можешь мне признаться! Я никому не скажу.

— Фло! — сказал он, прокашлявшись. — Ты когда-нибудь слышала, чтоб ангелы влюблялись в женщин?

— Нет! — покачала она головой.

— Они, вроде, бесполые. Меня, действительно, зовут Серж, я граф Шрусбери, и этот титул был дарован мне королем. Я был помолвлен с племянницей короля, и отказался от брака, после чего скрывался. Но это случилось не в Солане.

— А где?

— В Британии.

— Я не знаю такой страны!

— Не удивительно. Она находится на другой планете.

— Этого не может быть! — воскликнула Флоранс.

— Подожди меня! — сказал Сергей. — Я скоро.

***

Бросив обед, он метнулся к себе, продумывая, что показать принцессе такое, чтобы убедить ее, но не испугать и не оттолкнуть. Комм — самое простое и безобидное. Тот, что летал с ним на станцию, так и лежит где-то в кабинете. Но не успел Сергей вернуться в столовую, как дворец наполнился тревожными голосами.

По коридору настолько быстро, насколько позволял возраст, шагал Хорхе.

— Георгий Степанович! — шепнул Сергей, поравнявшись с ним. Что-то стряслось? Я что-то пропустил?

— Император умирает… Бунтовщики немедленно воспользуются, а мы еще не вполне готовы.

«Бедная Фло!» — подумал Сергей. Он знал, как она любила отца. Знала, что тому осталось немного. Но одно дело — предвидеть, а другие — столкнуться с горем. Бодуэн Второй был для молодой женщины в первую очередь любящим отцом, а уже потом монархом, основой спокойствия и порядка в Киенне, во всем том привычном и удобном мире, где она нашла любовь и смысл жизни, вылечилась от разочарования, постигшего в замужестве.

У покоев монарха их задержала стража.

— У Его Императорского Величества находятся его высочества — принцесса и принц, — сказал как отрезал капитан королевской гвардии. — Велено не пускать никого.

— Я — лорд-канцлер Киеннской империи! — Хорхе подошел к нему вплотную. — Имею право входить к императору в любое время для и ночи без доклада, слышишь, шевалье?

Георгий Степанович всегда аккуратно относился к деликатным вопросам дворянской чести, но сейчас, судя по всему, рискнул перейти грань.

— Я — барон де Дориньяк! — взвился тот. — Не шевалье.

— Значит, станешь им, если воспрепятствуешь мне войти. Будешь просить милостыню, если я не окажусь подле Его Императорского Величества немедленно.

Черные усики капитана гневно топорщились, но в глазах плескалось смятение. Он понимал, если Бодуэн Второй умрет, а канцлер сумел подготовить позиции, чем черт не шутит — может и сдержать обещание.

Де Дориньяк шагнул в сторону, пропуская Хорхе.

— Ваше сиятельство прошу остаться здесь.

Сергей подчинился. Упрямство капитана вынудило потерять лишние секунды, но бдительность заслуживала уважения. Вспыхни бунт, де Дориньяк точно также будет защищать пост, а это дорого стоит.

Хорхе вернулся минут через десять.

— Император хвор, но вне опасности, — сказал громко. — Капитан! Глубочайше прошу извинить меня за грубые слова, дело не требовало отлагательства. Понимаю, что исполняли приказ.

Барон даже в лице переменился. Высшая знать не любит признавать промахи, тем более — просить прощения за несдержанность у дворянина, стоящего на низшей ступени.

Капитан щелкнул каблуками и поклонился.

Флоранс вышла чуть позже.

— Вы здесь, граф? Право, мне не хочется продолжать обед. Но у нас остался незаконченным разговор.

Она держалась твердо и чуть отчужденно. Бирюзовые глаза, такой редкий цвет придает смешение синих и зеленых узоров на радужке, потемнели от пережитых чувств, смуглая кожа побелела.

Сергей последовал за ней. По пути в свои покои Флоранс молчала. Маленькие белые зубки покусывали нижнюю губу.

— Как отец? — спросил Сергей.

— Я была уверена, что он умрет у меня на руках. Врач развел руками, у него ничего не получалось, Эдуард едва не потерял сознание… И тут ворвался лорд-канцлер, отпихнул врача и приложил к шее папы непонятную темную коробочку. На ней вспыхнул огонек. Будто внутри крохотный гном зажег свечу. Отец перестал хрипеть, лицо порозовело, он открыл глаза и вздохнул. Серж, что это было?

— Расскажу наедине, — ответил он.

В кабинете, где недавно так хорошо работалось вместе, Сергей продолжил рассказ. Наверно, лучше было привезти Флоранс на станцию и показать Гею с орбиты, как Рею, но ответы требовались немедленно.

— Милая, я начал тебе говорить… Я родился на планете, очень похожей на эту, заселенную такими же людьми. Скорее — перенаселенную. Здесь живет менее половины миллиарда человек, там их в сорок раз больше. Около сотни лет назад сюда прибыла экспедиция на большом корабле… Ты представляешь корабли, плавающие через океан? Тот умел пересекать космическую бездну.

Даже столь образованной для своего мира женщине как Флоранс было очень сложно в двух словах объяснить строение галактики, релятивистские парадоксы и тысячи других вещей.

— Та коробочка, которую Хорхе прижал к шее папы…

— Медицинский модуль. Аналогичные выдаются каждому десантнику при высадке на планету. К сожалению, он не излечит болезни императора. Только привел его в чувство, сняв приступ. Прости, дорогая, ничем больше мы не сможем ему помочь.