litbaza книги онлайнНаучная фантастикаСияние - Кэтрин М. Валенте

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 96
Перейти на страницу:

МАКО: И Варела вписывается как влитой. Он и так всегда был по пояс в фантасмагории. Хочешь взглянуть лжецу в глаза? Давай это сделаем. Максимо Варела действительно сбежал на Плутон, когда «Оксблад» его отпустила.

АНК: А что с финалом, Винче?

МАКО: Чем заканчиваются все готические истории? Волшебством. И местью.

«Тёмно-синий дьявол» «Человек в малахитовой маске»: Мой грех

20 февраля 1962 г. Раннее утро. Столовая «Обола»

На протяжении всего ледяного, тёмного перехода через сверкающие и унылые транснептуновые пустыни, напоминающие осенние вересковые пустоши, пока ледяная дорога висела за иллюминаторами, тонкая и рваная, точно погребальный занавес, я старательно держался сам по себе на борту нашего узкого судна, которое держало свой курс сквозь ту исполненную особого одиночества протяжённость тьмы, пока призрачные синеватые отголоски утра на краю цивилизованного мира не пробудили в пассажирах воодушевление, заставив их обратить внимание на меланхоличный лик Плутона.

Завтрак вселял в мою душу тягостное уныние. Сваренные всмятку яйца испускали в ложечку золотой ихор одиночества; смазанные маслом булочки говорили лишь о длящейся муке моего бытия. Крушение надежд клубилось в туманных глубинах чая, а бекон, который я поглощал, был беконом скорби.

– На Плутоне нет никого, кроме магов, американцев и безумцев, – прохрипела старуха, устроившись рядом со мной в столовой «Обола» – роскошно обставленном элегантном помещении, доверху заполненном невыносимо раздражающим звоном столовых приборов и тихим шёпотом. Ей не стоило меня беспокоить; места хватало, чтобы она расположилась за отдельным столиком и уминала там лакомые кусочки, предоставив меня самому себе. Исполнившись презрения к ней из-за того, что она так не поступила, я поднял воротник шинели, дабы пресечь любые дальнейшие разговоры. На этих кораблях всегда царит лютый холод. На вечерних приёмах декольте всех приличных и серьёзных дам покрываются гусиной кожей, а у девушек с бледной кожей шеи отливают вампирской синевой. Однако каргу, с которой я поневоле делил утреннюю трапезу, прохлада не тревожила. Она была в красно-фиолетовом наряде, белые волосы украсила чёрными шёлковыми каллами с длинными зеленоватыми тычинками, многозначительно стоящими торчком, как будто её голова была радиоприёмником, настроенным на все частоты сразу. От неё исходил кисловатый запах – впрочем, как и от меня. Как и от дам с синими шеями, которые танцевали, украсив себя розетками и нарядившись в платья из узорчатой ткани. Все воняют после шести месяцев на Восточном Экспрессе. Здесь, посреди ледяной дороги, невозможно спрятать нашу звериную натуру. Карга, дева, паладин, моя собственная несчастная персона: никто из нас не источал запах лучше, чем недельный труп льва посреди вельда.

– В самом деле? – проворчал я, уткнувшись носом в чай и молясь, чтобы она вернулась к прилавку за новой порцией сегодняшней выпечки (засахаренные гардении в пушистых шариках глазури), или джема (инжир и свечни́ка), ещё чего угодно, лишь бы избавила меня от своего внимания. Мой собственный осыпающийся шарик и горшочек с джемом стояли передо мною нетронутыми – как быстро я позабыл о предшествовавших временах голода, лишений и опустошений и достиг той невообразимой точки, где отказался от непристойно дорогого пропитания, которое собрались предоставить наши невидимые, неназываемые хозяева на студии «Оксблад». Цена моего завтрака, которая лишь возрастала с каждым днём, удалявшим меня от любых мест, где могли произрастать гардении или свечное дерево, равнялась стоимости небольшого поместья в менее престижных лентах Пояса Койпера, но я едва ли ощущал его вкус. На языке моём застряло прошлое и лишило меня настоящего – впрочем, в этом отношении я богатеям ничем не обязан. Дайте мне немного бекона и молока, и я неизбежно стану таким же декадентом, как все они.

Я спрашивал себя, какой толк нашим хозяевам от этой трясущейся старухи, какую услугу она оказала им или окажет, чтобы оплатить перелёт. С большинством остальных пассажиров мы были на короткой ноге, хоть я и не стремился к этому, но старая кошёлка за шесть месяцев так и не поделилась ни с кем своим именем. Может, когда-то она была старлеткой. Может, я бы разглядел в ней её молодую версию, если бы получил доказательство того, что лилии она некогда втыкала в рыжие и густые волосы, и жизненная сила переполняла её, как жилы наполняет кровь. Речь её была старомодной и по-актёрски отчётливой, наделённой этаким чересчур заметным акцентом уроженки Театрального Государства, как будто все пьесы изначально ставили на одной-единственной странной планете, где ты, сам того не желая, мог подцепить местный диалект. Этот голос никоим образом не был связан с её скрюченным телом, с горбом на спине или глубокими, печальными складками на коже. Её голос существовал сам по себе, и был он преисполнен живости, добросердечности, яркости и изящества. Она вся была – голос. Во тьме, возможно, я бы её боготворил.

– Ах да, – сказала старуха, грызя засахаренную гардению на удивление белыми зубами. Выходит, наркоманка. Эф-юн делает зубы блистающими, тревожно, нечеловечески белыми – такими белыми, что они отдают лавандой, цветом чистоты, равнозначной смерти. Вот что бывает, когда поедаешь дерьмо, которое соскребли с обратной стороны Венеры, и когда вдыхаешь звёздную гниль.

Я не утверждаю, будто мои зубы коричневого цвета.

– Вопрос в том, – сдавленно фыркнув, проговорила карга своим на удивление богатым, звучным, сладким, как топлёные сливки, голосом, осыпая крошками цветов и теста перед своего красного платья, – к какой из этих групп вы принадлежите? Я американка, что для вас, боюсь, не предвещает ничего хорошего. Ну, это сейчас я американка, как бы там ни было. От Марокко я так и не дождалась заслуженных благ, так что не видела причин длить наши отношения. Плутон – конец всего. Ущелье Последней Надежды. Для меня это равнозначно дому.

Я издал горлом звук, который можно было истолковать как согласие, опровержение, изумление, отвращение или сочувствие – я совершенствовал этот звук. Я считал его жизненно важным, ибо у меня редко возникает желание сказать собеседнику что-то такое, что нельзя заменить хмыканьем, прозвучавшим в нужный момент.

Однако моя мучительница продолжила, словно я прижал её к груди, умоляя говорить, говорить сейчас, говорить всегда, говорить, пока солнце не погаснет и не растает ледяная дорога!

– Но вы молоды. Только молодые люди могут быть такими грубыми и неучтивыми. На Плутоне нельзя сколотить состояние, если вы это замыслили. Вас должны были предупредить.

– У меня там дела.

– С кем? С буйволами?

Я вздохнул и устремил на неё мрачный взгляд. Его я тоже совершенствовал – без такого взгляда в Те-Деуме, да и везде, не обойтись. Если не можешь с помощью взгляда сделать так, чтобы человек увял, сам увянешь под ударами его кулаков. Но мой полный огня взгляд, способный разогнать бандитов в переулке, не подействовал на эту нелепую душу, которая к тому моменту, как я вынужден был признать, стала моей компаньонкой на время завтрака.

– С Максимо Варелой, если уж вам так неймётся сунуть нос в мои дела. Хотя мне сообщили, что он больше не использует это имя.

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 96
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?