и так проходила через землю, пронизывая её. Собственно, это был самый тонкий момент — если бы маскировка не сработала, весь план пошёл бы сирене в глотку. Но Мьёльнир сделал всё, как надо — каждая песчинка, при контакте с энергией защиты, окутывалась тонким слоем силы, источающим точно такой же фон, как и сам защитный барьер. После чего благополучно вливалась в него, присоединяясь к хаотичному движению силы.

Жаль, с живым объектом так не выйдет. Вернее, Мьёльнир то может и справился бы. Вот только он создавал артефакты, пронизывая их своей силой, изменяя структуру и формируя внутри плетения. Если провернуть такой фокус с Одарённым — получишь мёртвое тело.

За следующие несколько минут враг нанёс ещё четырнадцать ударов по стене, от которой отлетали уже целые куски кладки, а по поверхности змеились трещины. Мы же ввели в круговорот внешних слоёв барьера все созданные Мьёльниром артефакты.

— Сейчас будет жарр-р-рко!

В рыке Сандала чувствовались довольные нотки — поднявший меня в воздух дракон предвкушал схватку с противником. Я же оглянулся на остальных воинов. Члены свиты уже давно рвались в бой — и Лера, и Прохор желали оказаться среди врагов. Разить и убивать. Вот Гиферу, пока было просто интересно — он наблюдал за новым для себя миром, впитывая информацию. Тем не менее, титан тоже был готов сражаться.

Эмоционального фона Оболенского я не чувствовал, но рискну предположить, князь изнывал от ожидания начала схватки.

— Мьёльнир, начинаем!

Спутник сделал всё в тот же момент — миллионы крохотных артефактов выплеснули силу, ударяя по щиту изнутри. Это не было попыткой разорвать его грубой мощью. Такой подход бы не сработал — лишь временно и частично ослабил бы щит, после чего тот снова набрал прежнюю мощь.

В песчинках, которые сейчас били по щиту изнутри, были плетения совсем иного рода. Создающие множество крохотных смерчей, которые втягивали в себя всю силу поблизости. Миллионы разнонаправленных завихрений, каждое из которых тащило энергию в свою сторону.

Секунда и барьеры под нами обратились в облако из отдельных клубящихся торнадо, часть которых устремилась в разные стороны, а другие хаотично кружились на месте.

На последний оставшийся щит, выстроенный классическим способом, обрушился мощный столб драконьего пламени. Сметая, разрывая структуру и уничтожая.

Полог невидимости спал. А я бросил дракона вниз. Рассмотреть местоположение Одарённых из рода Болод всё ещё было проблематично. Поэтому мы не выбирали целей. Пламя распыляло личные кольчуги смертных и сносило защиту шатров да палаток. Обращало смертных в истлевшие куски мертвой плоти, что оставались на оплавленной земле. Сорвавшись с руки, вдаль умчался Мьёльнир, на лету обернувшийся каменным диском. Запульсировало яркое солнце Аматэрасу, на миг создавшее ощущение тропиков и заставившее многих врагов с удивлением обернуться. А потом я уронил его на громадный шатёр со стягом князей Мамлеевых, расплёскивая силу и выжигая всё в радиусе доброй сотни метров.

На другом краю лагеря мелькнула фигура Гифера — титан спрыгнул с костяного дракона, обрушившись на врагов. Впрочем конструкт тоже вступил в бой — на моих глазах поймал в пасть Одарённого и преодолев сопротивление кольчуги, попросту перекусил его.

Лера действовала, не сходя со своего места и не сбрасывая полога невидимости. Всё, что ей требовалось — использовать Дар. Каждый упавший мёртвым враг, сразу же вставал на нашу сторону, становясь её верным костяным воином.

Сандал мчался над лагерем, круша, сжигая и уничтожая. А по тем, кому удавалось выстоять под его пламенем, бил уже я сам. Давил божественной мощью, рассекал кольчуги, обращал в лохмотья энергетические каркасы.

Недолгая концентрация — и в воздухе засияло второе солнце Аматэрасу, рухнувшее на собранный из металлических конструкций штабной модуль со знаменем Мещерских.

Прямо в бурлящий хаос из пламени, вспышек силы и мечущихся людей прыгнул Жорик, которому в этом полёте достался свой собственный дракон. И судя по многочисленным нитям, что разом пронизали пространство, спутник Леры взял под управление всех конструктов, которых подняла его хозяйка. Да и сам принялся немедленно работать клинками — обрушившись на монгола, который прикрыл себя щитом и пытался что-то сделать с запечённой пламенем левой рукой, вскрыл его защиту и рассёк на две неравные части.

Впрочем, он почти сразу пропал из виду — Сандал мчался дальше, продолжая поливать лагерь противника огнём.

От осаждающих, что были под стенами, в нашу сторону метнулись призрачные тени, что служили проводниками для энергии мёртвых душ. Но в высоте наконец загремел голос Оболенского:

— ПЕРВЫЙ КАВАЛЕРГАРДСКИЙ, ЛЕЙБ-ГВАРДИИ ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, ПОЛК!

Момент и сверху рухнули сотни призрачных соколов, обрушившиеся на врагов. Потом прямо среди групп, что всё это время били по крепости, возникли фигуры медведей.

Я ожидал, что полупрозрачные зелёные всадники тоже заявятся сверху, но они неожиданно выкатились откуда-то со стороны леса. И на этот раз их было куда больше — как минимум, несколько сотен воинов, что неслись к границе лагеря.

Краем глаза, я заметил Прохора, дракон которого опустился в другой части лагеря — новый член свиты вовсю пользовался тем, что уровень владения Даром повысился. Попросту вырывал души из Одарённых, сразу же отпуская те в свободное плавание. Обычные энергетические доспехи подобные атаки не останавливали. От таких ударом можно было прикрыться только специализированными артефактами. И многое зависело от устойчивости и стабильности всей энергетической системы в целом.

Сандал сделал разворот, выплюнув ещё одну струю пламени и превратив не меньше сотни человек в истлевшие костяки.

Конная лава налетела на лагерь, сметая защищённые барьерами палатки, топча и рубя людей, сокрушая барьеры. Призрачный таран, не оставляющий после себя ничего живого. А убитые ими сразу же поднимались, переходя под управление Жорика и отправляясь в бой.

Солидная часть лагеря была объята огнём, каждый пятый из воинов врага был мёртв, а среди выживших царила паника. Князья собрали здесь немало Одарённых, но среди них не нашлось тех, кто был способен дать нам отпор.

Именно так я подумал, взглянув на картину происходящего во время разворота крылатого спутника. А в следующее мгновение, по нам ударили в ответ.

За считанные доли доли секунды воздух пропитался силой. Его пронизали подрагивающие нити энергии, от которой тянуло мерзкой, гнилостной аурой. А потом те как будто взорвались, выплеснув наружу колоссальный объём мощи.

Я влил в окружающий нас с Сандалом щит максимум божественной энергии, но это не уберегло. Удар смял барьер. Сдавил его тисками так, что тот лопнул. А потом сила обрушилась на нас.

Волна сорвала меня с дракона, швырнув на землю. Самого Сандала крутануло в воздухе, переворачивая боком и таща вдаль. Яростный рык на момент пробился через звуки вибрирующей вокруг мощи и сразу же потух. Меня же поволокло по превращающейся в пепел почве. Личная кольчуга не справлялась — её придавило к самым границам плоти. Струной натянулся канал связи с Мьёльниром, который оставался где-то вдалеке.

Меня отбросило ещё на несколько метров назад. Швырнуло в оплавленную металлическую стенку, которая разлетелась на куски. Впечатало в землю.

Лопнул канал, что связывал меня с Мьёльниром, а внутри плеснула ярость. Они решили, что могут убить римского бога? Раздавить его, как пойманного в ловушку горного тролля?

Я потянулся к «искре». Сорвал маскирующие покровы. Распечатал её Выпустил силу наружу. В открытую. Без всякой попытки скрыть природу своей мощи.

Божественная суть залила энергетический каркас энергией. Заполнила каналы. Окружила ядра. Закрутилась внутри, радуясь свободе.

Всё это время я маскировал её. По вполне понятным причинам — обнаружь кто из местных патрициев, что перед ним один из тех, кого они зовут Древними, проблем было бы не избежать. А в те редкие моменты, когда это можно было сделать ради победы, не опасаясь раскрытия, смертная плоть обычно уже не могла такого выдержать.

Она и сейчас едва оставалась на месте. Я чувствовал, как рвутся ткани внутренних органов, распадается в лохмотья мясо и расслаиваются мышцы. Сейчас всё держалось на «искре». Божественной сути, что сверкала внутри меня, заливая всё потоком хлыщущей силы, что связывала все части моей оболочки воедино, позволяя им функционировать.

Я выпрямился, в буквальном смысле полыхая силой. Мощь «искры» пробивалась через смертную плоть. Прорывалась во внешний мир, рассеивая и разгоняя тот гнилостный мрак, что