и сходить с ума от осознания ближайшей смерти. В первую очередь мне надо с ней поговорить.

— Да нет тут никого!

— Да как же нет, — ухмыльнулась я, ловко перехватывая её за руку и переплетая наши пальцы, чтобы прижать ладонь к ладони и тем самым надежно зафиксировать и наживку, и капкан. — Ты приглядись получше.

Вздрогнув всем телом, когда поняла, что моё касание не случайно, Ганна уставилась на меня широко распахнутыми от ужаса глазами и я, прикрытая от Джулиана её телом, позволила суккубе рассмотреть тьму в моих глазах.

Ещё неполный год назад я была сущью третьего уровня. Без тела, без особых умений и стремлений, без возможности поднять свой уровень. Жрала тех, кто мельче и слабее, пряталась от тех, кто зубастее и крупнее. Но обретя тело и цель, всё эти месяцы я не теряла время даром. Душа, дар, знания — я стала намного сильнее себя прежней. И пускай мне всё ещё нереально далеко и до архов, и до мегасущей, сейчас я на качественно иной ступени, чем она.

Всего лишь призванная чужой волей суккуба, временно обретшая оболочку.

— Да-а… — неуверенно протянула горничная, уже успевшая оценить качество наживки и ожидаемо «поплывшая» от практически насильно предложенной ей энергии. — Кажется, есть что-то… госпожа…

— Эмилия, — подсказала ей.

— Эми-илия, — с глуповатой улыбочкой повторила девушка и, уже не нуждаясь в приглашении, присела на подлокотник моего кресла, даже не пытаясь отнять свою руку. — А ты красивая. Есть парень?

— Нет, — ответила ей с нескрываемым весельем, отлично зная, что по большому счету псевдодемонам без разницы кого пить: мужчин или женщин.

Просто они очень быстро умеют приспосабливаться к реалиям и прекрасно понимают, что ни одна среднестатистическая женщина никогда не ответит на заигрывание другой женщины. Об исключениях не будем.

А тут я. Вроде бы и создание тьмы, причем довольно сильное, но при этом крайне странное, да еще и добровольно поделившаяся энергией.

В общем, всё понятно, да?

— Так! — В голос возмутился Джулиан, уже скинувший с себя чужое воздействие. — Стоп-стоп, девочки! Я что-то не понял! Что тут происходит?

Оглянувшись на парня с таким удивлением, словно уже успела о нём позабыть, Ганна снова повернулась ко мне, выразительно распахнула свои потрясающие темно-карие, почти черные глаза, опушенные густыми ресницами на зависть многим, и одними губами произнесла:

— Не выдавай меня!

О как? И что мне за это будет?

Я уточнила это лишь чуть приподнятой бровью, на что юная и явно не битая жизнью суккуба так же одними губами произнесла:

— Долг.

М-м, долг — это хорошо. По большому счету — та ещё ерунда, особенно среди сущей, но в мире живых это может принести определенную пользу.

«Договорились», пообещала ей взглядом, едва уловимо кивнув, а для Джулиана произнесла:

— Не обращай внимания, Джул. Просто Ганна хочет показать мне свою комнату и немного посекретничать. О нашем, девичьем. А ты допроси пока садовника, хорошо? Так будет быстрее.

— Не нравится мне это, — с нескрываемым подозрением прищурился почти инквизитор, но потом всё-таки неохотно кивнул. — Ладно, секретничайте. Только недолго. Крикните там садовника, пусть подходит.

ГЛАВА 11

Кричать садовника не пришлось — он ждал своей очереди в коридоре, куда мы с Ганной вышли, всё еще крепко держась за руки. Пожилой сухопарый мужчина, давно разменявший как минимум восьмой десяток лет и одетый в свободно болтающиеся на нём темные брюки и льняную рубаху, даже не взглянул на нас, а когда я вежливо пригласила его пройти    в гостиную, лишь насупил свои кустистые седые брови и молча прошел мимо.

Н-да, слуги тут, конечно, как на подбор!

Впрочем, у меня есть дело намного интереснее, чем думать об этом.

— Куда идем? — деловито уточнила у суккубы.

— Ко мне, конечно! — взглянула она на меня с легким удивлением и на миг прильнула к плечу своей полной грудью, жарко шепнув прямо на ухо: — Я тако-ое умею…

— Обязательно расскажешь, — покивала с умным видом, догадавшись, что в очередной раз была понята превратно, и эта крошка действительно решила, что заинтересовала меня своим телом. Вот глупая! — Ладно, веди.

Комнаты прислуги находились в небольшой одноэтажной пристройке с левого торца основного дома, куда можно было попасть по узкому коридорчику, начинающемуся под лестницей.

Толкнув первую же дверь справа и уже сама втягивая меня в весьма скромно обставленную комнатку, где из мебели находилась лишь простенькая кровать с тонким матрасом, узкий шкаф и тумбочка, девушка попыталась так же непринужденно уронить меня на эту самую кровать, но я была начеку и, проведя ловкую подсечку, всё-таки оказалась там, но сверху, буквально оседлав свою жертву. Почему нет? Тоже хорошая поза для беседы.

— Итак, милая моя… — оскалилась я, чуть ли не впервые за всё время физического существования позволяя себе быть самой собой, — рассказывай!

— Что? — опешила суккуба.

— Как докатилась до жизни такой, — фыркнула пренебрежительно, напоказ рассматривая свой подросший когтистый маникюр. — Кто призвал, как давно, зачем?

– Α-а… — скисла девица, но всё равно попыталась призывно подо мной поелозить и провела ладонями по моим бедрам вверх-вниз. — А может всё-таки сначала…

— Убью, — сообщила ей равнодушным тоном.

— Сука, — скуксилась Ганна, но, наткнувшись на мой полностью черный взгляд, нервно сглотнула и натянуто улыбнулась. — Ну что ты сразу начинаешь? Я просто… пошутила. Так что там, говоришь, тебя интересует?

— Кто. Когда. Зачем. — Отчеканила ледяным тоном, старательно копируя вымораживающую интонацию некроманта.

— Фернандо. Летом. Скучно ему было! — как на духу выпалила девчонка, скривившись на последней фразе. — Сучоныш мелкий! Сам свалил, а меня к дому приковал! Меня его визиты раз в месяц вообще никак не радуют! Раз в месяц, представляешь? А то и реже! Я что остальное время делать должна? Даже за порог толком не выйти! Вот, полюбуйся!

С этими словами она начала быстро-быстро расстегивать пуговки на горловине платья, безо всякого стеснения стягивая вниз и сорочку, чтобы обнажить грудь и не самую простую печать подчинения между упругими полушариями, видимую лишь в магическом зрении.

А ничего так грудь… Почти завидно.

— И главное, присосаться-то не к кому! — продолжала плакаться на жизнь Ганна. — Старуху ты видела, та еще грымза бесчувственная, кухарка ничуть не лучше. Уж насколько я неприхотлива, но даже думать не хочу — от отвращения передергивает. Садовник вообще на ладан дышит, такого тронь — и минуты не проживет. Думала, хотя бы от домашних артефактов изредка подпитываться можно будет, а они один за другим из строя выходить начали. А тут ещё пришлые…

— Какие пришлые? — насторожилась я.

— Да, — с презрением поморщилась суккуба, вроде как незаметно перебирая шаловливыми пальчиками по