Какое-то мгновение Мейгард ошеломленно смотрел на Мейсона.

— Как вы это узнали? — спросил он наконец.

— Я просто спрашиваю, — ответил Мейсон.

— Я не могу ответить на этот вопрос — пока не могу.

— Почему?

Мейгард потер руки. Его манеры вдруг стали игриво-благодушными.

— Ну, мистер Мейсон, постарайтесь взглянуть на все моимиглазами. Мне вы ничем не обязаны. Зато у вас есть обязательства по отношению ксвоему клиенту. До тех пор, пока вы соблюдаете интересы своего клиента…

— Вы уже распространялись на эту тему, — прервал его Мейсон.— Нет нужды возвращаться к ней вновь.

— Я просто хотел, чтобы вы посмотрели на все с моей точкизрения. Я окажусь круглым дураком, если сразу сообщу вам слишком много.

— Мы не могли бы договориться.

— Не могли бы, — заметил Мейгард. — Я слишком хорошо васзнаю, Мейсон. Вы не пойдете ни на какие соглашения, в которых интересы вашегоклиента не будут иметь безоговорочного приоритета. Если бы это было не так, выбыли бы болваном. Я не хочу иметь дела с болваном. Я попробовал, что это такое,и с меня хватит.

— Значит, вы намерены выдавать мне информацию небольшимипорциями? — спросил Мейсон.

— Именно.

— Я перехитрю вас с этим, Мейгард. Я использую туинформацию, которую вы мне предоставите, а потом пойду кратчайшим путем. К томувремени, когда вы придете сюда в третий раз, я буду уже на два шага впередивас. И Тогда я подниму газетную шумиху вокруг вашего клуба просто из принципа.

— Что ж, придется мне пойти на этот риск.

— Похоже, вас это не слишком беспокоит.

— Нет, не слишком.

— Может быть, расскажете мне о вашем алиби?

Мейгард хохотнул.

— Я уже рассказал о нем полиции. — Он поднялся. — Дляпервого интервью, мистер Мейсон, вы узнали достаточно. До свидания.

— Когда я увижу вас снова?

— Может быть, завтра, может быть, через неделю; наверное,поэтому я и стал игроком. Я люблю рисковать. Люблю играть в опасные игры.

— Сейчас вы как раз играете в одну такую, — холодно сказалМейсон.

Грудь Мейгарда мелко затряслась от смеха.

— Конечно, играю, — признал он и с поклоном вышел. Мейсоннемного успокоился. Он закурил сигарету и теперь сидел неподвижно в своемвращающемся кресле, разглядывая узор на ковре и размышляя. Через минуту-другуюон улыбнулся: улыбка становилась все шире и закончилась негромким смехом.

Зазвонил телефон. Мейсон тут же ожил, длинная рука метнуласьк трубке.

— Хэлло, — сказал он, еще не успев поднести трубку к уху. Онуслышал звенящий от возбуждения голос Деллы Стрит:

— Шеф, получилось. Полиция меня уже ищет.

— Быстро поднимайся в контору.

— Лечу, — бросила она и повесила трубку.

Он начал ждать, расхаживая взад-вперед по кабинету и нервнозатягиваясь сигаретой. Услышав в коридоре ее торопливые шаги, он распахнулдверь, обнял ее обеими руками, прижал к себе и нежно похлопал по плечу.

— Я не должен был этого делать, — проговорил он. Деллачуть-чуть отстранилась, чтобы иметь возможность поднять голову и заглянуть емув глаза:

— Боже праведный, что случилось?

— То, что я иногда рискую, — это нормально, — сказал он, —но я и представить себе не мог, что мне придется пережить, послав тебя напередовую. Я больше никогда не сделаю ничего подобного.

— Трус, — шепнула она улыбаясь, и ее губы приоткрылись. Онцеловал ее нежно, потом жадно, потом неожиданно отпустил ее, быстро подошел кстолу и сказал:

— В этом моя беда, Делла. Когда я работаю над каким-нибудьделом, я подчиняю ему решительно все. Я не вижу ничего, кроме единственнойцели. Это как гипноз. Мне совершенно безразличны последствия. Я жду толькорезультатов.

— Но это же замечательно: быть именно таким, — сказала она,снимая маленькую шляпку с узкими полями, которую носила, кокетливо сдвинувнабок; внимательно рассмотрев себя в зеркало, она спокойно коснулась губпомадой.

— Расскажи мне, как все это было.

— Рассказывать почти нечего. С отелями все было яснозаранее. В универмагах все тоже закончилось без особых проблем. Затем я подошлак основной части программы — и вот тут наш сценарий не сработал.

— Почему?

— Не знаю. Я сказала кассирше, что хочу обменять чек, ипротянула книжку в окошечко. Кассирша лишь мельком взглянула на нее и сразупосмотрела на меня. Ее правая рука как бы между делом скользнула в сторону. Язаметила движение плеча, словно она нажала на кнопку. Мне она сказала: «Хорошо,миссис Лоули, распишитесь вот здесь».

Глаза Мейсона заблестели.

— Как ты поступила?

— Я сказала: «О, я забыла свою авторучку», схватила чековуюкнижку и зашагала прочь. Кассирша крикнула мне вдогонку, что у нее есть ручка,но я притворилась, что ничего не слышала.

Я спустилась вниз на лифте. Мне казалось, что он никогда недоедет. На первом этаже все пришло в движение. Два человека бежали к лифту. Яувидела, как один из них распахнул пальто и показал лифтеру звезду. Он сказал:«Я полицейский. Доставьте меня к кассе, быстро».

— Тебе когда-нибудь случалось поджигать траву и видеть, какогонь вырывается из-под твоего контроля? — спросил он.

— Нет. Почему вы спрашиваете?

— Это дает сильнейшее ощущение полного и неожиданногобессилия. Ты собираешься спалить небольшой островок сухой травы. Подносишьспичку, и в следующий момент весь склон холма охвачен пламенем. Ты каксумасшедший бегаешь туда-сюда по краю, пытаясь затоптать огонь, но он толькосмеется тебе в ответ.

— Какое отношение это имеет к тому, что произошло в универмаге?

— Ты когда-нибудь встречалась с лейтенантом Трэггом?

— Нет.

— Чуть пониже меня ростом, примерно моего возраста, черныевьющиеся волосы, носит серый двубортный пиджак, нос большой, правильной формы ис тонкими ноздрями; когда бывает возбужден, имеет привычку откидывать головуназад так, что ноздри…

— Так вот кто это был! — воскликнула она. Мейсон вздохнул.

— Я становлюсь неповоротлив, — досадливо проговорил он. — Япопытался развести небольшой костер, чтобы скрыть в его дыму человека, оказавшегосяна видном месте, а огонь чуть не сжег меня самого.