Едва открылся короб, сложив крышку гармошкой, как генерал услышал:

— По заветам первых генералов, по праву сильного вызываю тебя, Наилий Орхитус Лар, на поединок.

— Ублюдок, — выдохнул Рэм и шумно сплюнул на пол.

Тулий глаза не мог открыть, сонно щурился на генерала и язык у него заплетался сильнее, чем после двух глотков Шуи, но своим единственным шансом воспользовался. Безопасник кулаком по стене саданул и швырнул кейс в угол. Полковник произнес формулу вызова на поединок в присутствии, по крайней мере, одного свидетеля, стал претендентом на звание генерала, и с этого момента считался неприкосновенным. По законам Дарии его нельзя арестовать. Ему даже в морду дать нельзя. За любые телесные повреждения, полученные после объявления вызова, претендент имел право на фору в поединке.

Три месяца. Три проклятых месяца — максимальный срок от вызова на поединок до самого поединка. Дату выбирал претендент. Никакого трибунала, беспрепятственное возвращение на Дарию, и целый свод правил, уступок и ужимок с прыжками вокруг того, кто осмелился проверить, не разучился ли генерал посох держать в руках.

— Эль грассес кария.

— Полегче, майор, — возмутился Малх, — я все еще старше тебя по званию.

Он взял рубашку из стопки одежды в ногах и начал медленно одеваться. Так нарочито и раздражающе, что Наилий зубами заскрипел. Холеная морда Тулия маячила на расстоянии удара. Прическа, уложенная гелем, не помялась даже после долгого сна. Копна волос на макушке и наполовину выбритый затылок. Так ходили первые генералы. Малх любил историю Дарии разве что чуть-чуть меньше Друза Агриппы Гора.

— Ваше Превосходство, — все еще нетвердым голосом обратился Малх, отчего казалось, что он кривляется. — Я услышу от вас ответ на вызов?

Зря он напомнил. Наилия перемкнуло, как электрическую цепь, где на старых, давно проверенных, узлах вдруг случился сбой. Эридан, родий, лиенны, Рагнар с Таундом — все закружилось перед глазами и окрасилось в алый.

Договор нужен сейчас. Дэлия нужна сейчас. Живая, здоровая и без разочарования в глазах. Пока Малх, пользуясь неприкосновенностью претендента, будет ломать все, чего успел добиться генерал, она будет смотреть. Наилий знал, что промолчит. Ни разу не упрекнет за провал, каким бы позорным и оглушительным он не был. Понимающая, великодушная. Напрасно совершенно.

У Наилия нет иммунитета перед трибуналом. За три месяца невозможности полетов с телепортацией, срыва всех военных кампаний и жесткого недофинансирования пятой армии Совет генералов вынесет постановление об аресте генерала. Не будет мести предателю, не будет поединка, ничего не будет, кроме казни. Первой на планете казни генерала. Так он хотел войти в историю?

Поединок, значит. Священное право цзы’дарийского офицера доказать свою силу. Основа, на которой держится армия и вся действующая система. Отменить его невозможно. Наилий будет заочно низвергнут до того, как Совет приказом заставит его принять вызов. Ни один боец не пойдет за генералом-трусом. Наилий никогда не отмоется. Ему забудут все прошлые кампании, победы, звание лучшего воина. Наилия не станет в тот момент, когда он ответит отказом на вызов. А потом можно сразу стреляться.

Адреналин закипел, алые пятна перед глазами стали черными. Раненый Публий лежал в медкапсуле, некому было поставить блокатор. Дэлия у лиеннов, некому было взять за руки и предупредить: «Ты мудрец, Наилий, это — твой кризис, его нужно пережить. Ты ведь не сломаешься, правда? Сделаешь правильный выбор?»

Рядом только Рэм. Его личная тень, такая же темная, как бездна. Тот, кто пачкает руки в крови и грязи, пока генерал остается чистым. Единственный свидетель вызова от Тулия Малха.

Адреналиновый взрыв достиг пика. Тело сковало холодом и сердце останавилось. Дальше только смерть или койка в лазарете горного интерната. А над ухом голос мастера: «Я достану тебя из бездны, Наилий. Ты не можешь сломаться».

Он вырос на культе силы, на священном праве вызова на поединок. Он не мог его отменить. Есть правила, которые нельзя нарушать. Фактически, у него нет выбора. Он обязан ответить.

Наилий вдохнул, чтобы превратить решение в слова: «Я принимаю вызов», но одно из черных пятен взмахнуло крыльями. По каюте летела черная бабочка, рассыпая не пыльцу, а сажу.

Видение реальнее, чем сон Дэлии про расстрел. Генерал стоял с приоткрытым ртом и слушал щелчки предохранителей пулеметов. Поражение. Позор. Смерть.

Черная бабочка не летела к свету. Она ныряла во тьму.

Ни один боец не пойдет за генералом-трусом? Рэм пойдет и будет молчать про отмененный поединок так, словно родился глухим. Иначе, зачем Наилию тень?

— Не было вызова, — ответил генерал Тулию Малху. — Ты арестован. Рэм, в браслеты его.

Время остановилось, и тишина будто завернула каюту в плотный кокон. Один бесконечно длинный миг сказанное доходило до сознания сразу двух офицеров. Гражданские так бы и стояли с открытым ртом, пока невероятное и совершенно невозможное решение генерала встроилось в их систему мышления. Но военные с седьмого цикла жизни учились подчиняться приказам, не думая. Вернее, не размышляя над ними слишком долго.

Напряжение в каюте сжалось пружиной до упора и выстрелило ударом Рэма. Голова Малха качнулась в сторону и вернулась обратно, как тренировочная груша. У Наилия кулаки заныли от зависти. Так смачно и профессионально прилетело полковнику. Отвел майор душу.

— Однако, — тихо сказал Малх, слизывая кровь с разбитой губы. На дверь он посмотрел, но остался сидеть на кровати. Даже дышать старался с достоинством. — Штаны надеть можно перед арестом?

— Тебе и так неплохо, — огрызнулся Рэм, протягивая браслеты. — Зад простудить боишься?

— Чирьи от сквозняка вскочат, сидеть на совещаниях станет неудобно, — поддержал разговор полковник, послушно подавая руки.

Рубашку застегнуть не успел, комбинезон лежал рядом в стопке одежды. Острые колени с густым пухом светлых волос казались шарнирами самоходного механоида. А сам Малх тощим и нескладным, как кадет.

— Могу я узнать причину ареста? — спокойно и с великосветской ленцой в голосе спросил он. — В чем меня обвиняют?

В предательстве. Короткий ответ просился на язык, но с такими, как Малх, нужно быть аккуратным в формулировках. Полковник еще до полета Наилия на Эридан очень тщательно подготовился к будущему трибуналу. Умел просчитывать не только стратегию победы, но и пути отступления после разгрома. Отчеты всех служб вычистил, неучтенным войскам прикрытие обеспечил, формулу вызова на поединок заучил. Перед сном тренировался, чтобы вовремя произнести? С транспортником просчитался и лейтенантом Тезоном Туром вместе с его связистом. Наилий достал из кармана планшет и запустил с экрана звуковой файл с приказом убить генерала.

Голос Малха в записи звучал сухо и напряженно. Через речевой анализатор его еще Тезон прогонял, сомнений в подлинности не было. Полковник слушал себя и бледнел. Пухлые губы никак не вытягивались в нитку. Кривились, когда Малх их прикусывал.