известно, всё надеялся войну оттянуть. Уже и начальник бронетанковых войск не надеялся, а Сталин всё надеялся…

* * *

…22 июня в 10 часов дня Рябышев получил приказ командующего 26-ой армией сосредоточить корпус в районе Самбора, предстоял марш в 70–80 км от места дислокации подразделений корпуса в Дрогобыче и Стрые. К вечеру корпус подошел к месту сосредоточения, начальник штаба доложил командиру:

«Войска корпуса сосредоточены в указанных им районах. Экипажи приводят в порядок материальную часть, дозаправляют машины. В исходном районе, готовые к бою, находятся 700 танков. Остальные машины из числа находящихся на вооружении корпуса оставлены на капитальный ремонт в местах дислокации частей. Личный состав корпуса готов к выполнению боевого приказа.»

Уже 232 танка счастливо избежали «танкового погрома», потому что этот металлолом остался в местах дислокации. Но на этом всё не закончилось. Командир корпуса в тот же день получил следующий приказ — на восток, назад, ко Львову, в распоряжение командующего 6-ой армией генерал-лейтенанта Музыченко. Еще 120 км. В 23 часа, ночью, корпус выдвинулся. На следующий день, к 12 часам подразделения Рябышева стали подходить к армии Музыченко. За ночь танковый корпус отмотал еще 120 км. Ночной марш — особо сложный марш. А в 22 часа Рябышев получает новый приказ из штаба Юго-Западного фронта — на Броды, оттуда нанести удар по танковой группировке противника.

Поехали! Еще 300 км. Итог этого марафона Рябышев так описывает:

«25 июня, к 15 часам передовые отряды корпуса достигли города Броды, а к исходу дня сосредоточились в указанном районе и главные силы корпуса. Здесь мы подвели итоги нашего четырехсуточного напряженного 500-километрового марша по дорогам войны. Итоги были нерадостными: большое количество танков старых конструкций вышли из строя и не смогли достичь района сосредоточения. Танки Т-35, например, все были оставлены на маршрутах движения. Далеко не весь прибыл и огнеметный танковый батальон (Т-26) 24-го танкового полка 12-й танковой дивизии. Остались на дорогах и другие танки старых конструкций. К этому времени выявились большие дефекты и у танков КВ. Их тормозные ленты от частых поворотов при длительном непрерывном движении перегревались и выходили из строя.»

Конечно, это глупость гонять танковые корпуса на такие расстояния. 500 км и на танках Т-72 проехать — та еще задача. А для старья 8-го мехкорпуса, даже для новых Т-34 — это нечто почти запредельное. Можно же было разведать планы противника, определиться с направлением его ударов, выбрать место откуда наносить контрудар заранее, не гоняя танки по разбитым дорогам под налетами вражеской авиации, к тому же… Так нынешние диванные стратеги и считают, оценивая действия того советского командования. Некоторые даже высказывают подозрение: а не были ли эти гонки мехкорпусов реализацией планов поражения СССР недобитыми троцкистами? Ну, чтобы все танки заглохли еще по дороге, не доехали до фашистов. Нет, конечно, когда сейчас смотришь на карты военных действий тех лет, то всё понятно — вот туда надо было сразу ехать! Только ни одного попаданца в штабах фронтов того времени не служило, а обладание противником стратегической инициативой и превосходством в механизации, в подвижности, именно такое положение создавало. Это Клейст выбирал — куда и когда ударить, и скорость движения группировок его войск не позволяла упреждать его удары. Приходилось гнать войска туда, где предполагался удар. Но предполагать — не значит знать точно. Противник начал наступать не там, где ждали… А, я и забыл, что Г. К. Жуков в кино про войну, когда Мехлис в кабинете у Сталина его ехидно спросил, откуда вы знаете, как будет действовать противник, также ехидно отвечал: из оценки обстановки знаю, что он будет действовать так, а не иначе. Только в те дни как раз сам Жуков и был от Ставки на Юго-Западном фронте. И с Рябышевым встречался. И на глазах Жукова эти метания мехкорпусов происходили. Ничего другого в 41-м году быть и не могло по определению. Стратегическая инициатива за противником. С 43-го года также будут немцы метаться, утратив эту инициативу. Только они не смогут сорвать ни одного плана советского командования, а в июне 41-го Клейст вляпался…

В те дни Гальдер в своем дневнике сделал запись:

«В полосе группы армий „Юг“ 8-й русский танковый корпус наступает от Броды на Дубно в тыл нашим 11-й и 16-й танковым дивизиям. Надо надеяться, что тем самым он идет навстречу своей гибели.»

Ну-ну, надейтесь.

27 июня, когда у наступающего на Броды корпуса наметился успех, были раздавлены передовые части немцев, можно было идти дальше на перерез дороги Сокаль–Дубно в тылу Клейста, Рябышев получает приказ отвести корпус и встать во фронтовой резерв:

«Таким образом, развить достигнутый 26 июня успех и нанести сокрушительный удар во фланг танковой группировке генерала Клейста нам не удалось. Видимо, у командования фронта не было ясного представления о сложившейся на этом участке обстановке. А может быть, у него были какие-то другие соображения? Не знаю.»

Понимаете, это писалось уже после войны. Но генерал Рябышев даже тогда не оценивал решение вышестоящего командования как однозначно неправильное. То ли неясное представление, то ли другие соображения. Человек прошел войну и те первые, самые трудные, её дни, он понимал сложность обстановки.

Но этот приказ выполнить 8-ой мехкорпус не успел, поступил новый — на Дубно. Тут и начинается то самое знаменитое танковое сражение наших мехкорпусов с группой Клейста.

Как нынешние военные историки оценивают тактику немецких танковых войск при встречном танковом бое? Немцы же не готовились танками против танков воевать, правильно? Они, если танками наступали и напарывались на наши танки, то свою бронетехнику отводили назад, прикрываясь пехотой и противотанковой артиллерией. ПТО немцев уничтожала наши машины, после этого снова «панцеры — форвертс!». Да-да, грамотно, ничего не скажешь, танки целые… А пехота? Я выше приводил штат нашего корпуса 1945 года, так там противотанковая артиллерия — самый минимум. Так и не научились у немцев грамотной тактике?

С учетом же того, что у немцев в 41-м ПТО — пушки калибра 36-мм, дверные колотушки, как сами фрицы их обозвали, тактика немцев выглядит каким-то изощренным садизмом по отношению к своей противотанковой артиллерии и пехоте. Александр Васильевич Егоров, командир 63-го танкового полка 32-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса, участвовавшего в том же сражении в мемуарах «С верой в победу. Записки командира танкового полка» вспоминал, что ему приходилось подчиненным делать внушение: вы хоть немного постреляйте, когда прёте на КВ и Т-34 на немецкие пушки и окопы, а то