Сандриэль поднялся, она вышла за ним на крыльцо.

- Риль!

Аня видела, как напряглись его плечи, но он не обернулся.

- Сандриэль! - громче повторила девушка, шагнув ближе.

Ане показалось, что он собрался уйти, но эльф остановился.

- Ты избегаешь меня? - прямо спросила она, подойдя совсем близко.

Лицо Сандриэля было сейчас холодной маской, совсем, как тогда, в самом начале, когда она его увидела впервые - красивое до невозможности и такое же чужое. Парень смерил ее взглядом льдисто-голубых глаз:

- Я в Ваших глазах поднялся на ступень выше, чем полу-дроу?

- Зачем ты так? - глаза Аньки потемнели. - Хочешь услышать, что Азель облажался и теперь ты - мой герой?

Эльф пожал плечами:

- Какая разница, как назвать? Вам надоело скучать, леди Анхелика? Вы желаете, чтобы кто-то развеял Вашу меланхолию? Или Вы вновь решили проверить Ваши чары? Я снова в фаворе?

Анька смотрела на своего... на бывшего мальчика (и, пока еще, жениха), и не узнавала его.

- У меня не получается снова наслать на тебя свои чары, да? - проглотив обиду, горько усмехнулась девушка. - А так?

Она провела рукой перед собой, накидывая качественный «морок».

Перед опешившим эльфом предстала белокурая красотка. Слегка отливающие золотом волосы заканчивались гораздо ниже попы девицы, одетой в бирюзовое платье с множеством каких-то рюшечек, оборочек и расшитых эльфийскими кружевами. Анька дотронулась до своих ушей, удлиняя и заостряя кончики.

Сандриэль моргнул и отступил на шаг.

- Или так?

Она вновь провела рукой, и предстала уже в образе демоницы: ярко-малиновые волосы, черный кожаный топ, еле стянутый на увеличившейся на размер груди. Такие же черные блестящие короткие шортики поверх чулок в крупную сетку. Высоченные каблуки остроносых лаковых туфель добавили человечке роста, и ярко накрашенные с бесовским блеском нахальные глаза оказались на одном уровне со ставшими совсем синими глазами Сандриэля.

Проколотые по всей мочке до самого верхнего края уши с мелкими серебряными колечками, блестящая малюсенькая капелька страза в проколотой пазухе носа и кольцо в пупке, добило его окончательно.

А «демоница», подмигнув, озорно стегнула его по заднице своим хвостом, заостренным на кончике в виде стрелы:

- Тебе нравятся горячие штучки?! - игриво спросила девушка, делая еще шаг к Сандриэлю.

Светлый попятился от человечки в образе демоницы, словно она могла забодать его своими очаровательными рожками.

- Прекрати!!!

Анька посторонилась, пропуская вышедших на улицу Тайру и Вика. У обоих отвисли челюсти.

- Странно... Тебе не нравится образ эльфийки, не впечатлил образ демоницы... Как же тебя теперь очаровывать?

Аня пожала плечами и предстала в черных кожаных брюках, переплетенных по всей длине от бедер до щиколоток шнурками. Худенькие плечи обтягивала тонкая темная блузка с глухим воротником, поверх которой был накинут длинный, подбитый мехом жилет (кардиган) с капюшоном.

Она натянула на голову капюшон и заглянула жениху в глаза:

- Что, у меня совсем нет шансов?

- Чем больше женщину мы меньше, тем больше меньше она нам, - ехидно вставил Вик, пихнув заледеневшего Сандриэля в бок.

Зеленоволосая Тайра гаденько скривилась:

- Ну никакой гордости... Зря стараешься, Анхель, ты - уже в прошлом для него, человечка.

Аня провела выразительным жестом поперек шеи - «отвали, достала!»

Сандриэль молча взирал на нее, и Анька никак не могла понять, что его молчание означает.

Тайра потянула Вика за собой к Школе.

Аня взяла эльфа за руку. Он не отдернул, но ей показалось, что такое желание у него возникло - рука Сандриэля немного дрожала.

- Риль, неужели без длинных волос я стала и для тебя совсем неинтересной? Или ты не можешь забыть моего изуродованного тела?

Сандриэль чувствовал, как напряжена девушка, отчаянно пытающаяся отыскать что-то в его глазах, чуть ли не жалобно заглядывающая в его лицо, на котором не должен дрогнуть ни один мускул. Его захлестнула затапливающая ее боль - лишь на миг представив то кошмарное месиво, чем было ее тело две недели назад, он стиснул зубы.

- Посмотри на меня! - Анька сунула свои тонкие ладошки ему почти в лицо. - Смотри! Нет ожогов, нет шрамов... - и тут же закатала рукава блузки, обнажая руки до локтей (выше не позволял покрой блузки).

Сандриэль отшатнулся, увидев браслеты Зака.

- Ты еще штаны сними - вдруг на ногах остались, - зло сказал он, бесясь из-за абсурдности ситуации.

Анька опомнилась, руки беспомощно упали вдоль тела. Зато вернулось ехидство:

- Извините, господин Сандриэль... попытка - не пытка...

Она резко развернулась и пошла обратно в Беседку.

Светлый эльф до боли стиснул кулаки и закусил губы - глупая девчонка, если б ты только знала, чего мне стоит это показное безразличие... Пытка... вот настоящая пытка...

Сердце заходилось от боли за Аньку, от нежности, от желания и невозможности прикоснуться, обнять, утешить, пообещать, что больше никогда не будет повода даже усомниться в том, что он может вот так бросить - «в болезни...» какие-то шрамы... ну и что? Жуткие ожоги были, но сейчас она та же и ... Сандриэлю страшно было произнести вслух, и неизвестно, сколько бы он выдержал, но то, что он ее не бросил бы, не отвернулся сразу, если бы не допусти, Светлый Лес, она осталась со шрамами и рубцами - это однозначно. Но вот только она, похоже, так не думает и вряд ли он только что убедил ее в обратном...

Азеля она уже гнобит, а ведь, скорее всего, не знает, чем ему обязана... Хотя, получается, демон просто исправляет собственные ошибки - не полез бы качать права - не было бы дуэли, не было бы дуэли - Анька бы не полезла разнимать, не полезла бы разнимать - не надо было бы собирать человечку заново... Сколько этих «бы»...

Так что сами, получается и виноваты в том, что теперь каждый имеет.

Сандриэль ступил на тропинку и пошел в сторону темного парка...

Надо что-то решать и немедленно, Анька пока держится, но каково ей думать, что все отвернулись из-за ее ожогов... Сандриэль вспомнил, как ему везде мерещились «знающие его тайну», как он сходил с ума, от этой паранойи, и если бы не она, если бы не Анька...

Не прошло и часа, как ноги сами привели его обратно к беседке.

Анька допевала песню:

...За это можно все отдать,

И до того я в это верю,

Что трудно мне тебя не ждать,

Весь день не отходя от двери,

За это можно все отдать

Не отрекаются, любя,

Ведь