– Я и не знала, что такое существует, – продолжает Роза. – Дети тоже вроде были не очень в курсе.

– Макс! Как ты вовремя! – с облегчением восклицает Кьяра.

Высокая фигура Макса как нельзя кстати появляется на террасе ровно в тот момент, когда первые капли дождя разбиваются о деревянный настил. Он запускает руку в густую шевелюру и настороженно смотрит на свою вторую половинку:

– А что такое?

– Как тебе этот зал для кроссфита?

Где-то в его уже слегка орошенном алкоголем мозгу происходит стыковка, и он тут же отрицательно покачивает головой, поджав губы:

– Не для нас. Плохая была мысль.

– Да уж, точно не для нас, – уверенно поддерживает его Кьяра.

Глядя на каплю, стекающую по ее руке, она внезапно вздрагивает, словно вернулась в реальность момента, который они переживают. Этот вечер, предстоящее объяснение, одинокое будущее.

– Похоже, сейчас модно, чтобы муж и жена занимались вместе. Подыщите что-нибудь другое, – заключает Роза.

Кьяра старается не встречаться взглядом с Люси и берет мужа под руку:

– Но сначала идемте, разберемся с тортом!

5

Атмосфера расслабленная, гости хорошо знают друг друга – они столько раз встречались на днях рождения, крещениях и первых причастиях. Диана, сестра Макса, пришла одна. Недавно ее бросила подруга, и она решительно настроилась утопить печаль в шампанском. Она держится в стороне от матери, с которой у нее сложные отношения, вдали от семейного тепла, связывающего Макса, Розу и Анри. Кьяра наблюдает, как естественно общаются между собой гости – то с одним поговорят, то подойдут к другому, – и у нее сжимается сердце, в голове прокручиваются невеселые сценарии предстоящих событий. Все время, пока она подает свекру тарелки, ей приходится выслушивать его поучения о том, как правильно разрезать торт. Что станет с дружескими связями, когда все узнают? Будет ли она неприятно удивлена чьей-нибудь реакцией или же они оба, как ей хочется надеяться, смогут получить поддержку от каждого? К счастью, Анри не ждет от невестки ее мнения по поводу такой тонкой работы, как разрезание многоярусного торта.

– Видишь ли, тут главное в нужном месте расколоть карамель. Иначе неизбежно сомнешь весь бисквит. А учитывая цены кондитеров… кому захочется есть бисквитную мешанину? Конечно, вкус будет тот же, но от толики красивой жизни еще никто не умирал!

Кьяра расчищает место на столе и выкладывает еще пять тарелок, чтобы выиграть время. Заметив Макса, который направляется в подвал за новой порцией бутылок, она идет следом.

– Чудом вывернулись! – заявляет он, удостоверившись, что они одни.

– Да, не то слово! Представляешь, если бы мы объявили детям о разводе ровно в день пятнадцатилетия нашей свадьбы!

– С психоаналитической точки зрения это что-то! – веселится он.

– Тебе смешно? Меня до сих пор прошибает холодный пот.

– Если уж заняться любительским психоанализом, то можно сказать, что наше подавленное желание едва не прорвалось наружу.

– В голове не укладывается, как мы оба могли прохлопать.

– Я каждый год забываю, так что одним разом больше, одним меньше…

– Но, Макс! Черт возьми! Они все собрались, чтобы отметить годовщину нашего брака, потому что мы не решились рассказать им о разводе раньше!

Отец семейства разворачивается и кладет руку жене на плечо. Ему хочется вернуться на вечеринку.

– Ну что теперь поделать? Одно событие придет на смену другому. Через три недели всем придется смириться.

– Смешно тебя слушать, как будто это все мелочи! Кстати, что за бред с кроссфитом? Я чуть не поперхнулась, когда твоя мать мне это выдала!

– Да ладно… Я не помнил, какую легенду мы придумали, чтобы скрыть от детей встречу с адвокатами. А Эстебан как раз рассказал мне о кроссфите, ну, я и ляпнул, что мы едем посмотреть зал.

– Где я и где кроссфит? Ты меня поражаешь!

– Сезару это странным не показалось.

– О чем ты, Лу ведь не идиотка. Наверняка она что-то уже напридумывала.

– Вечно ты драматизируешь. Видишь ли, я…

– Про дерматолога, черт возьми! Я им сказала про дерматолога! Два визита подряд, это вполне убедительно!

Макс подчеркнуто закатывает глаза и решает вернуться в гараж. Быстрее на вечеринку!

– Так что? – не унимается Кьяра. – Продолжаем ломать комедию?

Она видит, как у мужа поникли плечи, ему все тяжелее выдерживать ее присутствие.

– Мы уже столько месяцев ломаем комедию, что один вечер погоды не сделает, мир от этого не перевернется, – подытоживает Макс и уходит.

Оставшись в одиночестве, Кьяра ловит себя на том, что опять крутит обручальное кольцо. Наверняка из-за стресса. Через какие бы бури и ураганы ни проходил их брак, они ничего никогда не показывали окружающим. Вопрос выживания. И потому она боится завершающего цунами сегодня вечером, но все же ей хочется думать, что она может положиться на человека, который пока еще ей муж.

6

Время близится к полуночи, Сезар неудержимо зевает, собака давно спит в своем углу. На улице хлещет ливень, гулко стуча по лишенной звукоизоляции крыше гаража, и внутри приходится повышать голос, чтобы перекрыть шум дождя, бьющего по черепице, и докричаться до собеседника. Но это никого не смущает: за четыре часа большинство гостей уже порядком выпили, поэтому и так разговаривают громче обычного. В отличие от Макса, который подключается ко всем беседам, Кьяра этим вечером держится немного в стороне, из-за чего друзья донимают ее расспросами. Как и чуть раньше в разговоре с Люси, она ссылается на загруженные дни, усталость и плохой сон. Все хором начинают убеждать ее, что это пустяки. У нее не работа, а мечта. Кто еще из собравшихся здесь может похвастаться подобным!

В очередной раз Кьяра убеждается, что никто не представляет, сколько энергии она вкладывает в свою работу. Окончив Академию изящных искусств, она несколько лет искала себя, долгие месяцы разъезжала по миру, участвуя в различных стажировках, перепробовала кучу случайных занятий, пока не пришла к изготовлению украшений. Для этого она вернулась к рисованию и прошла долгое, трудное обучение у опытного мастера, когда Сезар был еще совсем младенцем.

Зато теперь факты говорят сами за себя: ее линия украшений представлена на показах мод, а совсем недавно актриса – «открытие года» красовалась в Каннах с одним из ее колец кинг-сайз на пальце. Кьяра не щадит себя, это уж точно, но свою работу она не променяла бы ни на какие блага в мире. Едва открылся ее второй парижский бутик, как ей предложили создать представительства в Дубае и в Неаполе. Все развивается настолько стремительно, что иногда у нее возникает ощущение, что она не успевает распробовать вкус успеха.

Когда разговор переключается на Каннский фестиваль и его лауреатов, Кьяра подходит к устроившимся в углу отцу и брату. Глядя на них, сидящих рядышком в тусклом освещении, она понимает, что никогда еще они не были так похожи. Их семья состояла из двух биномов. Один – отец и брат, другой – мать и она сама. Когда умерла мама, Кьяра ощутила себя вдвойне одинокой, что только усилило тяжесть ее горя. Машинально она пригубляет из бокала, но сегодня шампанское имеет особенно горький привкус.

– Ну что? Вся в мечтах, дорогуша? – шутит отец.

– Ты нас так разглядываешь, что не по себе становится, – добавляет брат.

Кьяра улыбается, у нее и в мыслях нет чем-то с ними делиться. Она встряхивает бокалом, возводя глаза к небу и давая понять, что ее волнение объясняется выпитым, потом садится рядом на свободный стул.

– Любуетесь зрелищем? Вы похожи на старичков из «Маппет-шоу».

– Есть немного!

– Маноль только что сказал, что отправляется в Кению, но ты, наверно, уже в курсе?

Кьяра выдавливает улыбку, поворачиваясь к брату:

– Представь себе, нет… И ты доволен?

– Скорее да. Мне поручили полгода освещать предвыборную кампанию и сами выборы президента.

– Прошло всего несколько недель, как ты вернулся во Францию, и опять тебя куда-то несет…

– Похоже на то, – отвечает Маноль, взлохмачивая свои отросшие волосы. – А чего ты хочешь, папа, в моем возрасте уже поздно меняться.

– А сколько тебе уже? – спрашивает Жозеф, ничуть не стесняясь того, что не помнит