них отвечает классовый противник. И он этим пользуется. Следовательно, вопрос об идейно-политической направленности исторического сознания молодого поколения отнюдь не праздный. Если мы хотим воспитать молодежь горячо преданной идеям коммунизма, с высокими духовными, моральными качествами, политически грамотной и активной, по-настоящему культурной, не поддающейся на уловки фальсификаторов истории, мы должны позаботиться о том, чтобы она хорошо понимала коренную противоположность социализма и капитализма, хорошо узнала историю своего народа и государства, осознавала пути и перспективы мирового революционного процесса.

Одной из „теорий“, используемой антикоммунистическими центрами с целью разобщения поколений в социалистическом обществе, является надуманная теория „конфликта поколений“. Суть ее в якобы извечном антагонизме между поколениями, который носит „всеобщий“ характер — является движущей силой развития во все эпохи и во всех обществах. „Бунт молодых генов“ объясняет, дескать, все социальные коллизии, в том числе и классовую борьбу. Разработка исходных положений этой теории дана в трудах буржуазных социологов К. Маннгейма, 3. Фрейда, X. Ортега-и-Гассета, Г. Шельски, Л. Фойера, К. Кенигстона и др.

Для придания большего веса и „универсальности“ этой „теории“ делаются ссылки на исторические и литературные источники. Многие из них довольно злободневны. Так, при раскопках гробницы египетского фараона Аменофиса III, жившего около трех с половиной тысяч лет назад, была обнаружена следующая надпись на камне: „Молодые строптивы, без послушания и уважения к старшим, и они хотят, чтобы их понимали; несут миру погибель и станут последним его пределом“.

В V веке до нашей эры древнегреческий философ Сократ говорил: „Нынешняя молодежь привыкла к роскоши. Она отличается дурными манерами, презирает авторитеты, не уважает старших. Дети спорят о родителях. Жадно глотают пищу и изводят учителей“. В комедиях Аристофана осмеиваются „длинноволосые“ бездельники, праздно прожигающие жизнь.

С другой стороны, немало литературных памятников отражают недовольство молодого поколения старшими, содержат резкие оценки их „дряблости“ и „смирения с судьбой“, отсутствия страсти и стимулов к борьбе. Нередко эти оценки порождаются юношеским задором, носят субъективистский характер. Марк Твен иронически писал: „Когда мне было 14 лет, мой отец был так глуп, что я с трудом переносил его, но когда мне исполнился 21 год, я был изумлен, насколько этот старый человек за истекшие семь лет поумнел“.

Естественные различия между поколениями, сам процесс чередования, т. е. предшествование одних и наследование другими, буржуазные ученые возвели в концепцию „конфликта поколений“, призванную подменить анализ действительных социальных конфликтов и реальную проблему взаимоотношения между поколениями. В этом выражается стремление затушевать классовую суть противоречий современного капитализма, подменить их психологическими и нравственными различиями между молодым и старшим поколениями. Буржуазные идеологи тщатся распространить и на социалистическое общество свои выводы, которые сводятся к главному: молодежь должна вести борьбу против всего мира взрослых.

Концепция „конфликта поколений“ особенно оживилась в связи с активизацией леворадикального движения молодежи в капиталистических странах как выражения протеста против углубляющегося кризиса капиталистической системы и обострения ее противоречий. Однако, будучи лишенным классового содержания и четкой политической ориентации, это движение „новых левых“ выродилось в бунты и оргии, его участники стали добычей полицейских служб. В конечном итоге главной жертвой этого движения оказались массы юношей и девушек с их наилучшими побуждениями „перестроить мир“.

Потерпело крах не только само движение, но и идеология „новых левых“, „молодежных бунтов“, выраженная в концепциях философов и социологов типа Р. Миллса, Э. Фромма, Г. Маркузе, П. Гудмана и других, которые проповедовали идею о „новой роли молодежи“, объявляя ее чуть ли не единственной революционной силой современности. Г. Маркузе, например, утверждал, что в капиталистическом обществе идет борьба „молодых против старых“; „революция молодых“ якобы заменяет пролетарскую революцию, так как рабочий класс стал консервативным, „интегрировался“ в капиталистическую систему. Положение рабочего класса оценивается, мол, не по его месту в системе капиталистического производства и не по отношению к средствам производства, а по отношению к тем или иным ценностям „общества потребления“. С точки зрения Маркузе, только молодежь обладает истинно революционным сознанием.

Подобная абсолютизация роли молодежи и придание исключительно ей революционных функций не нова. Марксизм-ленинизм отвергает эти концепции, критически оценивая теорию „конфликта поколений“ в целом.

Такого конфликта в том виде, как его выдвигают буржуазные теоретики, на самом деле нет. Есть классовые антагонизмы, которые концентрируют на противоположных полюсах борющиеся классы, а они состоят из представителей различных поколений — из молодых и старых. Движение молодежи в этих условиях лишь тогда играет положительную роль, когда оно выражает цели и стремления прогрессивных сил общества, когда оно на стороне революционного рабочего класса.

Тем более реакционно выглядят попытки распространить теорию „конфликта поколений“ на социалистическое общество, где нет классовых противоречий, где молодежь как общественная группа органически связана с рабочим классом, трудовым крестьянством, народной интеллигенцией и развивается не обособленно, а в рамках сложившейся социально-классовой структуры социалистического общества. Однако у нас есть нерешенные проблемы, связанные с преемственностью поколений. На них-то и спекулируют антикоммунисты.

Идейно-политические противники хотели бы видеть советскую молодежь аполитичной, бездумно „убивающей“ время, занятой поисками развлечений и удовольствий. В условиях реального социализма молодое поколение растет здоровым нравственно и политически. Той поляризации, которую хотели бы видеть наши недруги, — „они“ (т. е. „старики“) и „мы“ (т. е. „молодые“) — в действительности не существует, и рамки между поколениями подвижны. Высокая политическая и трудовая активность молодежи, ее пытливость, преданное и верное служение социалистическим идеалам разочаровывают буржуазных идеологов. Они усиливают свой натиск, продолжают поиски лазеек для внедрения „буржуазности“ через моду, дурные вкусы, оболванивающую музыку, алкоголь, наркотики и т. д.

Характерно, что антисоветские пропагандистские кампании рассчитаны не только на молодежь в целом, но и на ее отдельные социально-профессиональные группы — рабочую, творческую молодежь, молодых работников науки, студентов, школьников и т. п. Каждую из этих групп буржуазная пропаганда стремится всеми средствами разубедить в ценностях социалистического общества и убедить в преимуществах капиталистического образа жизни.

Основной целью дифференцированного пропагандистского воздействия является стремление сформировать у молодежи, учитывая специфику ее категорий, негативное отношение к политике КПСС по самым различным направлениям жизни социалистического общества.

Ныне вражеская пропаганда обыгрывает далекий от истины тезис об оппозиции молодежи, особенно учащейся, к коммунистическому авангарду, о недоверии молодежи к партии и, как следствие этого недоверия, о разочаровании молодежи в марксистско-ленинской идеологии.

Отчетливо прослеживается активизация буржуазной пропаганды в развертывании идеологической „обработки“ молодежи, занятой в сфере науки. В сознание молодых советских научных работников усиленно внедряется идея самоценности научно-технических достижений, снимающих якобы с повестки дня вопросы социально-классовой ориентации. Молодой научной интеллигенции внушается мысль об ее исключительности, ее особом положении в обществе. Научная молодежь как представитель интеллигенции противопоставляется рабочей молодежи и т. д. Ей навязчиво подсказывают, что современным обществом должна управлять самая компетентная часть