Она встала с дивана и, подойдя к стоявшему рядом с кресломстолику, стряхнула пепел в пепельницу.

– Всю жизнь, – продолжала она, – Ричард любил охоту большевсего на свете. Поэтому, когда мы обосновались в этом доме, то каждый вечер,после того как все укладывались спать, он устраивался здесь, – она показаларукой на инвалидное кресло, – а Энджелл, его личный слуга и секретарь... авернее сказать, мальчик на побегушках... так вот, Энджелл приносил ему бренди,а также ружье или револьвер из коллекции Ричарда и оставлял все это на столикерядом с ним. Двери в сад были обычно распахнуты настежь, и Ричард подолгу сиделпротив них, ожидая, когда блеснут во мраке кошачьи глаза или пробежитзаблудившийся кролик, или, на худой конец, собака. Правда, в последнее время внашей округе осталось не так уж много кроликов. Их подкосила какая-то болезнь –по-моему, она называется миксоматоз или как-то в этом роде. Но ему удавалосьподстрелить довольно много кошек. – Она затянулась сигаретой. – Он даже днемстрелял по ним. И еще по птицам.

– А что же ваши соседи, никогда не жаловались? – спросил ееСтаркведдер.

– О, естественно, жаловались, – ответила Лора, возвращаясь кдивану. – Понимаете, мы переехали сюда всего пару лет назад. Раньше мы жили навосточном побережье, в Норфолке. Там у нас было много неприятностей, посколькуодин или два домашних любимца стали жертвами Ричарда. В сущности, именнопоэтому мы и переехали сюда. Наш дом стоит особняком. Поблизости живет толькоодин сосед, и больше на несколько миль вокруг нет ни одного жилого дома. Нозато здесь много белок, птиц и бездомных кошек.

Помолчав немного, она возобновила рассказ.

– По правде говоря, самым неприятным в Норфолке был случай сженщиной, которая однажды зашла в наш дом, собирая пожертвования для церковногопраздника. Когда она уходила от дома по аллее, Ричард решил позабавиться иначал стрелять, целясь чуть правее и левее от нее. Он говорил, что она удирала,как заяц. И хохотал во все горло, рассказывая нам об этом. Я помню его слова отом, что ее жирные ягодицы дрожали, как желе. Но женщина обратилась в полицию,и дело кончилось ужасным скандалом.

– Могу себе представить, – сдержанно заметил Старкведдер.

– Правда, Ричард ловко вышел из положения, – сообщила емуЛора. – Естественно, у него было разрешение на все огнестрельное оружие из егоколлекции, и он убедил полицейских, что стреляет исключительно по кроликам. Онотделался от обвинений бедной мисс Баттерфилд, заявив, что она просто нервнаястарая дева, вообразившая, что стреляют именно в нее, а он готов поклясться,что никогда не сделал бы ничего подобного. Ричард всегда умел внушать доверие.Ему не составило труда убедить полицию в своей невиновности.

Старкведдер поднялся со скамеечки и прошел по кабинету ктелу Ричарда Уорвика.

– Ваш супруг, видимо, имел довольно извращенное чувствоюмора, – с язвительной усмешкой сказал он и, бросив взгляд на столик,расположенный рядом с инвалидной коляской, добавил: – Я понимаю, что вы имеетев виду. Значит, оружие входило в программу его ежевечерних развлечений. Однаков эту ночь он, конечно, не мог рассчитывать на удачную охоту. Слишком густойтуман.

– О, это не важно, он всегда держал при себе оружие, –ответила Лора. – Каждый вечер. Оно было чем-то вроде детской игрушки. Иногда онлюбил пострелять в стену, делая своеобразные рисунки. Вон там, можетепосмотреть, если хотите. – Она показала в сторону стеклянных дверей. – Слевавнизу, за портьерой.

Старкведдер проследовал в указанном направлении и, приподнявлевый край портьеры, обнаружил в стене рисунок из пулевых отверстий.

– Бог ты мой, он украсил стену своими собственнымиинициалами! «Р. У»... Надо же, обе буквы составлены из пулевых отверстий.Замечательно. – Он опустил портьеру и вернулся к Лоре. – Должен признать, чтоэто чертовски меткие выстрелы. Гм, да. Должно быть, с ним было просто страшножить.

– Вот именно, – отозвалась Лора. Почти с истерическойгорячностью она вскочила с дивана и подошла к незваному гостю. – Неужели такнеобходимо продолжать обсуждать все это? – раздраженным тоном воскликнула она.– Зачем оттягивать то, что неизбежно должно случиться в итоге? Почему вы никакне осознаете, что вам придется позвонить в полицию? У вас нет выбора. Разве выне понимаете, что оказали бы мне большую любезность, сделав это прямо сейчас?Или вы хотите, чтобы я сама позвонила туда? Я права? Отлично, я иду звонить.

Она быстро пошла к телефону, но Старкведдер, направившись заней, удержал ее руку, когда она собиралась поднять трубку.

– Сначала мы должны поговорить, – сказал он ей.

– Мы уже поговорили, – сказала Лора. – И в любом случае намне о чем разговаривать.

– Нет, есть о чем, – настаивал он. – Наверно, я поступаюглупо. Но мы должны попытаться найти какой-то выход из положения.

– Выход из положения? Для меня? – спросила Лора сизумлением.

– Да. Для вас. – Отойдя от нее на пару шагов, он обернулся ипосмотрел прямо ей в глаза. – Хватит ли у вас смелости? – спросил он. – Сможетели вы солгать в случае необходимости... и солгать убедительно?

Лора пораженно смотрела на него.

– Вы сошли с ума, – заявила она вместо ответа.

– Возможно, – согласился Старкведдер.

Она в растерянности тряхнула головой и сказала:

– Вы не понимаете, на что вы идете.

– Я очень хорошо понимаю, на что иду, – ответил он. –Скрывая преступление, я становлюсь его соучастником.

– Но почему? – спросила Лора. – Почему?

Старкведдер задумчиво посмотрел на нее, прежде чем ответить.

– Действительно, почему? – наконец повторил он. Медленно,взвешивая каждое слово, он сказал:

– По той простой причине, я полагаю, что вы оченьсимпатичная женщина, и мне бы не хотелось думать, что вы проведете в тюрьмелучшие годы своей жизни. В моем понимании это не менее ужасно, чем бытьприговоренной к смертной казни через повешение. А сложившаяся ситуацияпредставляется не слишком благоприятной для вас. Ваш муж был инвалидом икалекой. Любое свидетельство в данном случае может обернуться против вас, всебудет зависеть от ваших показаний, а вы, похоже, совершенно не расположеныдавать их. Поэтому мне кажется маловероятным, что суд присяжных оправдает вас.

Лора твердо взглянула на него.

– Вы ведь совсем не знаете меня, – заметила она. – Все, чтоя вам наговорила, может оказаться ложью.

– Может, – с готовностью согласился Старкведдер. – И возможно,я – простофиля. Однако я верю вам.