сейчас пойду я. Чёрную луну встретить надобно, уважить. А ты жди заветного часа своего. — сказала ведьма и вышла из избы. Сидит Никита прикованный и думает с горечью, что искал он судьбу, да только не такую. Закручинился совсем в положении своём незавидном, котяра ещё нудный лежит в углу, глаз не сводит.

— Что, нравиться тебе ведьме болотной прислуживать, зло вместе с ней творить? — спросил Никита. Подошёл кот к нему и сел рядом.

— Не мяжно таки мямлить. Назимяй её мямя.

— Зачем же мне чужую тётку мамой называть? Да ещё такую мерзкую. У меня своя матушка есть. — сказал Никита и сердце его, словно кровью залилось. Вспомнил он матушку родную, представил, как убивается о сыне непутёвом и не ведает даже, что не свидятся они вовеки.

Отворилась скрипучая дверь и вернулась ведьма. Чёрная накидка на плечах, до самого пола, волосы седые распущенные до пояса, губы вороньим глазом обмазаны. Страшная, как смерть. Но настроение видать приподнятое.

— Настал час долгожданный. Скоро, поднимется чёрная луна над моим домом, прольёт свет волшебный и откроется дверь в новую жизнь. — провозгласила ведьма. Достала она нож серебряный и давай им в чане по зелью водить, да приговаривать призывно:

— Чёрное слово, чёрная волна.

В небо вознесись чёрная луна!

Окропи во мраке, чернотою новь!

И пусти по венам молодую кровь!

Чтобы возродиться телом и умом!

В миг, когда над миром разразится гром!..

Неистовствовала старуха, нож над головой подняла и направила жало серебряное на царевича. Разразился в тот же миг гром яростный. Сжался от ужаса Никита, словно в дурмане ледяном. А изба дрожит, еле на ногах держится. Осеклась ведьма, лицом переменилась. Смотрит на Никиту, а в глазах лишь страх. И он ей тем же отвечает. А за дверью голос раздался грозный, напористый.

— Ада! Открывай немедля! Иначе разнесу деревню твою! — кричал кто-то грозно. — Открывай! — бился неизвестный в дверь.

— Чёрная луна? — промолвил испуганно Никита. Промолчала Ада на его вопрос. Деваться было некуда, отворила дверь. Чуть было до потолка не подпрыгнул Никита, когда увидел на пороге Лешу. Грозно он вошёл, хмуро, казалось даже ростом выше стал, и весь свой страх на старуху обрушил.

— Ты, чего это Ада, опять злодейство затеяла? Зачем курятню свою людскому глазу предъявила?! Был, ведь, договор между нами: ты людей не трогаешь — я позволяю тебе жить!

— Леша — дружок мой, — залепетала старуха — не помню я договора такого. Знать не было его.

Но непреклонен был Леша.

— Ах, запамятовала! Слаба головой стала? Выходит, и не нужна она тебе вовсе! Нарушившему договор — голова с плеч! С плеч долой!

Обмякла Ада, упала на колени и зарыдала горючими слезами.

— Я ж всего-то один разок в тысячу лет… Как же я, старая, не красивая, жить-то буду?

— А есть ли прок в красоте и молодости, если превращаются в уродство они от скверных мыслей и дел. Есть ли смысл в вечной жизни, если не принесёшь спасения, хотя бы одной душе. — сказал Леша и принялся освобождать Никиту от оков. — Эх, ты-опёнок толстоногий! Зачем же ты с тропинки свернул? Я ж тебе человеческим языком сказал, а ты, как будто не расслышал.

— Так… Думал всё по-доброму получиться… — оправдывался Никита.

— Эх, ты, мямля! — вздохнул Леша.

— М-я-ямля, м-я-ямля. — повторил за ним кот.

— Не устану благодарить тебя Леша. Второй раз спасаешь жизнь мою. А ты, как нашёл меня? — спросил Никита.

— Так, соловушка рассказал. У меня много помощников в лесу. В миг узнаю, кто и где какую пакость готовит! — сказал Леша и снова на Аду, как глянет.

— Пощади, родимый, помилуй! Мы ж с тобой из одного сословия, не пристало нам войны вести. А я клятву даю, что не повториться такого более. И добро буду нести любому, кто на пути встретится. Постараюсь. Очень. — заклинала Ядвига.

— Ладно. — согласился Леша — Вот тебе моё прощение, но помни о нём. Да, и кота назад верни. Умение говорить не знак ума. Он умён в своём образе. — сказал Леша и погладил нежно котею.

— Всё сделаю, всё выполню, батюшка. — покорно, кланялась ведьма.

— Ну, бывай! — сказал Леша и покинули они с Никитой ведьмино жилище.

Уж забрезжил солнца свет между деревьев. Вывел Леша, Никиту снова на тропу.

— Может, вернёшься домой, царевич? Сомневаюсь я в тебе. Страх, что не вернёшься ты вовсе.

— Нет, пойду, куда задумал. А домой, может вообще и не собираюсь возвращаться. — заявил Никита и махнул рукой.

— Ох, горемыка несчастный! Ну, если не преломить решения твоего, тогда хоть из леса выведу тебя, а то, мало ли что ещё случиться может, с твоим-то характером. И вот ещё, деньги свои забери. — сказал Леша и отдал кисет с деньгами, который разбойники отобрали.

— Откуда он у тебя? — спросил Никита. А Леша только усмехнулся.

— Что ж ты думаешь, я в своём хозяйстве порядка не наведу? Отыскал я Сыча с бандой его и объяснил, что к чему.

— Не уж-то голову с плеч? — настороженно, спросил Никита.

— Что ты? Так, разогнал их по одиночке, раз не могут сообща существовать. Правда и конь твой со страху, тоже умчал без оглядки. Так что, не обессудь.

Проводил Леша царевича до кромки леса, а сам всё кручинится:

— Как же ты Никита, один, в чужом городе-то?

— Ничего! Город, это ж не лес, разберусь! — ответил Никита, поклонился в знак благодарности перед Лешей.

— Да, это не лес. — вздохнув, тихо произнёс Леша, и ещё долго вслед смотрел царевичу. А потом и сам вернулся в свои владения. А Никита уходил всё дальше, мимо полей и холмов, мимо деревень и сёл, туда, где манил высокими башнями великий город.

5

Раскрыл свои ворота стольный град перед царевичем. Идёт по его улицам Никита и удивляться не устаёт. До чего ж красиво всё вокруг. А дома какие высокие, витражами радужными украшенные. И деревья, да цветы растут диковинные, и дороги сплошь камнем вымощены. Понял Никита, что этот город в мечтах он рисовал. Жить в таком городе хотел и управлять хотя бы его половиной. Ведь отдаст местный король вместе с дочерью, половину королевства. Конечно отдаст, даже не сомневался Никита. И править он будет складно, и люди уважением одарят. А люди-то, люди весёлые все, приветливые. Смотрят на Никиту улыбаются. И меж собою разговаривают участливо, видимо счастья желают. Наверное. Только догадываться мог Никита о том, ведь не понимал о чём говорят люди, ни слова. Не знал он языка местного. Однако, очарованием преисполненный, не занимал Никита этим свою голову. Тем более, что