Авторитет Владимира не позволял сыновьям при его жизни начинать борьбу за передел власти; да и незачем было: всем желающим стяжать себе воинскую славу был открыт двор Владимира, и неудивительно, что в былинах о его времени повествуется обычно о богатырских подвигах и деяниях, победах над разбойниками и печенегами! Исключение составляет, пожалуй, лишь отказ Ярослава, княжившего в Новгороде, присылать две тысячи гривен в Киев отцу ежегодно на содержание дружины, постоянно сражавшейся со степняками-печенегами. Также деньги эти шли на постройку и укрепление приграничных к степи крепостей. Владимир собирался усмирить непокорного сына, но в 1015 г. заболел и умер спустя несколько месяцев, 15 июля. Смерть Владимира была сокрыта его ближними: в Киеве в это время был Святополк, который по праву рождения уже глаз положил на главный престол Русской земли, за что и был у приемного отца в опале. В памяти народной Владимир остался как человек широкой души, пекшийся о нищих и больных согласно христианскому завету и по случаю великих побед устраивавший народу своему празднества с медовухой и богатым угощением, с раздачей подарков, как князь, правивший богатырями, защитниками отечества.

Святополк, узнав о смерти отца, понял, что настал его час: остальные братья были у себя в волостях, а Борис, любимчик Владимиров, ушел с княжеской дружиной воевать печенегов. Святополк не скупился на дары киевлянам, пытаясь заручиться их поддержкой в братоубийственной войне за Киев; он боялся, что дружина поддержит Бориса. Но тот так отвечал на все уговоры верных Владимиру дружинников, опасавшихся новой метлы и новых Святополковых порядков: «Святополк — брат мне, и не подниму руки на брата старшего. Пусть он вместо отца мне будет». Однако недаром Святополка прозвал народ Окаянным: он решил убить Бориса, в котором видел угрозу своей власти. Это удалось ему без особого труда: дружина, увидев, что Борис не желает биться с братом за власть в Киеве, оставила его практически одного, лишь с немногим верными людьми. Святополк призвал своих слуг — Пушту, Тальца, Еловита и Лешька — и приказал им тайком убить Бориса. Те так и сделали, заколов князя в его походном шатре копьями через тканевые стенки да поубивав вместе с ним всех его отроков. После смерти Бориса оставался еще один верный соперник Святополкову единовластию — брат Бориса Глеб, который княжил в Муроме. И Святополк шлет к нему гонцов с вестью о смертельной болезни отца: отец-де попрощаться хочет, торопись. Не ведая злого умысла, Глеб взял с собой немного доверенных воинов и поторопился в Киев; его не остановили ни дурное знамение (конь его внезапно на ровном месте споткнулся и уронил всадника), ни весть от брата Ярослава Новгородского, который хотя и упредил подосланных убийц, все ж не спас брата Глеба. Безвинная смерть Бориса и Глеба сделала их в глазах всей Руси святыми мучениками, а их убийцу Святополка — «Окаянным» князем. Имена их частенько затем прекращали братоубийственные распри средь русских князей. Третьей жертвой Святополка стал Святослав, князь древлян; он был близок к Киеву и первым узнал о свершившихся преступлениях. Поняв, что и его ждет верная гибель, он пытался было уйти в Венгрию, но был настигнут Святополком и убит.

Между единовластием и Святополком оставалось не так уж много соперников, но на войну с братом поднялся Ярослав; он, надо сказать, имел силу на то: новгородцы, отличавшиеся вольными нравами, поддержали своего князя, даже несмотря на прежние разногласия. Летописи рассказывают, что незадолго до смерти отца Ярослав вызвал из северных стран варяжских наемников, которые были б ему силою против отцовской дружины, а те разбойно вели себя в Новгороде, за что и поплатились — некоторые были убиты горожанами. Князь выступил на стороне варягов, наказав их обидчиков, но узнал от сестрицы о гибели младших братьев и призвал новгородцев к оружию. По различным сведениям, войско Ярослава, шедшего мстить за братьев, насчитывало от 40 до 46 тысяч воинов, как варяжских наемников, так и новгородских дружинников. «Не я начал избивать братьев, но Святополк; да будет бог отместник крови братьев моих, потому что без вины пролита кровь праведных Бориса и Глеба; пожалуй, и со мной то же сделает»[7],— рассуждал Ярослав. Войска братьев — Святополк привел печенегов — сошлись на Днепре, неподалеку от Любеча, три недели стояли на противоположных берегах. Наконец, Ярослав, выяснив через своего знакомца в лагере Святополка обстановку, назначил ночь нападения. Новгородцы перевязали головы повязками, чтобы в сече отличать своих от врагов, и напали, перебравшись через Днепр в лодках; дружина Святополка бежала, сам князь нашел прибежище в Польше, у своего тестя Болеслава. Ярослав же богато наградил своих и сел править в Киеве.

Случай со Святополком — первый в длинной череде событий отечественной истории, но он памятен не только этим. Предательство Святополка исключительно: здесь и убийство кровных братьев (в языческой Руси, жившей еще родовым законом, родной племянник после смерти отца становился автоматически родным сыном собственному дяде), и злоумышление на прочих оставшихся в живых. Но главное — Святополк вымел сор из избы и призвал в семейные разборки за власть исконных врагов — печенегов и поляков, которые, конечно же, почувствовали возможность получить выгоду и приобщиться к богатому пирогу Киевской Руси. Князь Болеслав Храбрый, основатель Польского государства, науськивал печенегов, побуждая их к налетам на стольный Киев, да и сам собрался с войсками и отправился в поход на Русь, открыто привлекая в свою дружину немцев, печенегов, венгров, обещая каждому из наемников жирный кусок не убитого еще медведя. Ярослава, выступившего с южными народами Руси, находившимися под властью киевского князя, поддержали также новгородцы и варяги. Однако первое столкновение опытного военачальника князя Болеслава с Ярославом, практически не имевшим воинского опыта, обернулось поражением последнего на Буге: в августе 1017 г. польские войска заняли Киев, а Ярослав отступил к Новгороду. Войска Болеслава вскоре ушли на родину, взяв богатые трофеи (к столь поспешному отступлению их вынудило восстание киевлян и жителей окрестных земель, сопротивлявшихся захватчикам). Новгородцы собрали промеж себя деньги, чтобы оплатить помощь варягов, и вскоре Ярослав вновь выступил против брата и разбил его наголову, а затем, в 1019 г., когда Святополк Окаянный вновь привел на Русь орды захватчиков, теперь печенегов, разбил его окончательно на реке Альта, где был убит некогда князь Борис. Как погиб возмутитель спокойствия Святополк, неизвестно с точностью: скандинавы приписывают его смерть варягу по имени Эймунд, наемнику Ярослава. Возможно, не только славные варяги сыграли свою роль в смерти Окаянного князя, «нового Каина», как прозвали его русские летописи: есть вероятность, что он-таки сумел уйти живым, выжив в страшной битве, тяжелее которой до сих пор не видела Русь, однако вскорости скончался от ран, нанесенных не только варяжским, но и русским оружием…

Казалось бы, время перелистнуло страшную страницу истории и можно жить по-новому, памятуя об ошибках прошлого, тем более что Ярослав-победитель стал княжить в Киеве, но не тут-то было. Мы помним, что к XI столетию на Руси еще не установился четкий порядок престолонаследия; волости между князьями-братьями делились в соответствии с родовыми законами, а это означало, что теперь, когда в живых из всех сыновей Владимира оставалось лишь трое — старший Ярослав и двое младших Мстислав из Тмутаракани и Судислав Псковский, требовалось новое распределение владений, потерявших князей. Ярослав же не желал делиться землями, добытыми в войнах, с младшими братьями. Вновь брат восстал на брата: князь Мстислав, воин, каких поискать, весь в своего деда Святослава, искавшего лишь воинской славы да любви дружинников, отличавшийся буйным нравом и богатырской силушкой, стал искать справедливости по древнему обычаю. В 1023 г. он потребовал передела земель у Ярослава, и тот дал брату Муром. Обидно показалось это Мстиславу: почему старший брат княжит един, а ему достаются лишь объедки с барского стола? И пошел он с войском на Киев. Ярослав же вновь обратился за поддержкой к варягам, и пока меньшой стоял в Чернигове, он с варяжской дружиной поспешил ему навстречу из Новгорода. В битве у Листвена сказался полководческий талант Мстислава: он выждал, пока центр его войска истощит силы варягов Ярославовых, напал на них со своей дружиной, которая стояла во флангах. Ярослав чудом спасся в жестокой сече, а из его войска — из варягов многие не вернулись по домам. Впрочем, Мстислав не пытался нарушить пращуровых запретов: он и не думал о смерти старшего брата; более того, он добровольно отдал Ярославу Киев по праву старшинства, себе же пожелал взять земли по восточной стороне Днепра, с центром в Чернигове. В 1025 г. меж братьями был заключен мир, поделивший русские земли, как желал того Мстислав. «…И начали жить мирно, в братолюбстве, перестала усобица и мятеж, и была тишина великая в Земле»[8]. Вплоть до гибели Мстислава на охоте в 1035 г. (он умер, не оставив наследника своим волостям: его сын Евстафий опередил отца) оставалось такое положение дел; о брате Судиславе, сидевшем во Пскове, даже не вспоминалось. Но с 1035 г. Ярослав Мудрый стал единовластным правителем всея Руси, заточив в тот же год в темницу и последнего брата, как сообщают летописи, оклеветанного перед ним в злом умысле (23 года спустя Судислава, всеми забытого, выпустили на волю племянники; он принял постриг и вскоре умер в монашестве). Племянника Брячислава, правившего в Полоцке, который также пытался искать новых земель у своего великого дяди, Ярослав отечески осадил: когда в 1021 г. юноша напал на Новгород и взял пленников, Ярослав с дружиною настиг его, отобрал всю добычу, но отпустил в Полоцк с миром, дав Брячиславу Усвят и Витебск во владение. Распре на Руси, учиненной Святополком Окаянным, пришел конец.