Примерно в миле от отеля «Ритц» альбинос по имени Сайлас,прихрамывая, прошел в ворота перед роскошным особняком красного кирпича на рюЛабрюйер. Подвязка с шипами, сплетенная из человеческих волос, которую он носилна бедре, больно впивалась в кожу, однако душа его пела от радости. Еще бы, онславно послужил Господу. Боль, она только на пользу.

Он вошел в особняк, обежал красными глазками вестибюль. Азатем начал тихо подниматься по лестнице, стараясь не разбудить своих спящихтоварищей. Дверь в его спальню была открыта, замки здесь запрещались. Он вошели притворил за собой дверь.

Обстановка в комнате была спартанская – голый дощатый пол,простенький сосновый комод, в углу полотняный матрас, служивший постелью. ЗдесьСайлас был всего лишь гостем, однако и дома, в Нью-Йорке, у него была примернотакая же келья. Господь подарил мне кров и цель в жизни. По крайней мересегодня Сайлас чувствовал, что начал оплачивать долги. Поспешно подошел ккомоду, выдвинул нижний ящик, нашел там мобильник и набрал номер.

– Да? – прозвучал мужской голос.

– Учитель, я вернулся.

– Говори! – повелительно произнес собеседник.

– Со всеми четырьмя покончено. С тремяsénéchaux… и самим Великим мастером.

В трубке повисла пауза, словно собеседник возносил Богукраткую молитву.

– В таком случае, полагаю, ты раздобыл информацию?

– Все четверо сознались. Независимо один от другого.

– И ты им поверил?

– Говорили одно и то же. Вряд ли это совпадение.

Собеседник возбужденно выдохнул в трубку:

– Отлично! Я боялся, что здесь возобладает присущая братствутяга к секретности.

– Ну, перспектива смерти – сильная мотивация.

– Итак, мой ученик, скажи наконец то, что я так хотел знать.

Сайлас понимал: информация, полученная им от жертв,произведет впечатление разорвавшейся бомбы.

– Учитель, все четверо подтвердили существование clef devoûte… легендарного краеугольного камня.

Он отчетливо слышал, как человек на том конце линии затаилдыхание, почувствовал возбуждение, овладевшее Учителем.

– Краеугольный камень. Именно то, что мы предполагали.Согласно легенде, братство создало карту clef de voûte, или краеугольногокамня. Она представляла собой каменную пластину с выгравированными на ней знаками,описывавшими, где хранится величайший секрет братства… Эта информация обладалатакой взрывной силой, что защита ее стала смыслом существования самогобратства.

– Ну а теперь, когда камень у нас, – сказалУчитель, – остался всего лишь один, последний шаг.

– Мы еще ближе, чем вы думаете. Краеугольный камень здесь, вПариже.

– В Париже? Невероятно! Даже как-то слишком просто.

Сайлас пересказал ему события минувшего вечера. Поведал отом, как каждая из четырех жертв за секунды до смерти пыталась выкупить своюнечестивую жизнь, выдав все секреты братства. И каждый говорил Сайласу одно ито же: что краеугольный камень весьма хитроумно запрятан в укромном месте, водной из древнейших церквей Парижа – Эглиз де Сен-Сюльпис.

– В стенах дома Господня! – воскликнул Учитель. –Да как они только посмели насмехаться над нами?!

– Они занимаются этим вот уже несколько веков.

Учитель умолк, словно желая насладиться моментом торжества.А потом сказал:

– Ты оказал нашему Создателю громадную услугу. Мы ждалиэтого часа много столетий. Ты должен добыть этот камень для меня. Немедленно.Сегодня же! Надеюсь, понимаешь, как высоки ставки?

Сайлас понимал, однако же требование Учителя показалосьневыполнимым.

– Но эта церковь как укрепленная крепость. Особенно поночам. Как я туда попаду?

И тогда уверенным тоном человека, обладающего огромнойвластью и влиянием, Учитель объяснил ему, как это надо сделать.

Сайлас повесил трубку и почувствовал, как кожу началопокалывать от возбуждения.

Один час, напомнил он себе, благодарный Учителю за то, чтотот дал ему возможность наложить на себя епитимью перед тем, как войти вобитель Господа. Я должен очистить душу от совершенных сегодня грехов. Впрочем,сегодняшние его грехи были совершены с благой целью. Войны против враговГоспода продолжались веками. Прощение было обеспечено.

Но несмотря на это, Сайлас знал: отпущение грехов требуетжертв.

Он задернул шторы, разделся донага и преклонил колени вцентре комнаты. Потом опустил глаза и взглянул на подвязку с шипами,охватывающую бедро. Все истинные последователи «Пути» носили такие подвязки –ремешок, утыканный заостренными металлическими шипами, которые врезались вплоть при каждом движении и напоминали о страданиях Иисуса. Боль помогала такжесдерживать плотские порывы.

Хотя сегодня Сайлас носил свой ремешок дольше положенныхдвух часов, он понимал: этот день необычный. И вот он ухватился за пряжку итуже затянул ремешок, морщась от боли, когда шипы еще глубже впились в плоть.Закрыл глаза и стал упиваться этой болью, несущей очищение.

Боль только на пользу, мысленно произносил Сайлас слова изсвященной мантры отца Хосе Мария Эскрива, Учителя всех учителей. Хотя самЭскрива умер в 1975 году, дело его продолжало жить, мудрые его слова продолжалишептать тысячи преданных слуг по всему земному шару, особенно когда опускалисьна колени и исполняли священный ритуал, известный под названием «умерщвлениеплоти».

Затем Сайлас обернулся и взглянул на грубо сплетенный канатв мелких узелках, аккуратно свернутый на полу у его ног. Узелки были запачканызапекшейся кровью. Предвкушая еще более сильную очистительную боль, Сайласпроизнес короткую молитву. Затем схватил канат за один конец, зажмурился ихлестнул себя по спине через плечо, чувствуя, как узелки царапают кожу. Сновахлестнул, уже сильнее. И долго продолжал самобичевание.

– Castigo corpus meum[6].

И вот наконец он почувствовал, как по спине потекла кровь.

Бодрящий апрельский ветерок врывался в открытое окно«Ситроена ZX». Вот машина проехала мимо здания Оперы, свернула к югу ипересекла Вандомскую площадь. Сев на пассажирское сиденье, Роберт Лэнгдонрассеянно следил за тем, как мимо него проносится город, и пытался собраться смыслями. Перед уходом он на скорую руку побрился, принял душ и внешне выгляделвполне презентабельно, но внутреннее беспокойство не улеглось. Перед глазамивсе стоял страшный снимок, тело на полу.