Я появляюсь из-за забора и беру его под руку. Мы не спешаидем по нашей улочке, а серебристый «Мерседес» едет сзади, тоже не спеша. Ячувствую себя супругой президента.

– Фенечка, – говорит Вадим, – а почему бы намне отправиться к вашему другу и не забрать вещи?

– У него характер скверный, – отвечаю я. – Ктому же я не уверена, что он все еще здесь.

– Ну, так давайте проверим.

Через полчаса мы уже в гостинице, я двигаю по ворсистомуковру коридора рядом с Вадимом и его шофером Сережей. Валерка встречает нас вкупальном халате. Вадим ловко оттирает его плечом от двери, и мы проникаем вномер. С чувством глубокого удовлетворения я вижу свой чемодан, сиротливостоящий у стены. А я-то думала, что он плещется в нейтральных водах Черногоморя. Лицо у Валерки злющее-презлющее.

– Я тебя искал, – говорит он.

Я выдаю самую ослепительную улыбку из своего арсенала.

– Я за вещами.

– А это кто?

– Друзья.

– Так, – голос Валерки похож на раскатгрома, – уже пристроилась.

– Сережа, возьми чемодан, – приказывает Вадим, ая, оставаясь на безопасном расстоянии от своего бывшего друга, прошу:

– Паспорт верни.

– Он в чемодане.

Я качаю головой:

– Не пойдет. Повода появиться в родном городе в моейквартире у тебя не будет.

Валерка, заметно нервничая, извлекает из ящика столабумажник, а из него мой паспорт. Все-таки он очень разозлился, потому чтошвырнул паспорт на пол. Меня такие вещи трогают мало, и, сказав «спасибо», яграциозно наклоняюсь, но Вадим меня опережает. С видом бывалых гангстеров мыпокидаем гостиничный номер.

Возле машины я открываю чемодан: все вещи на месте, деньгицелы, я издаю победный клич команчей. Пока я развлекаюсь таким образом, Вадим,сидя рядом с шофером, изучает мой паспорт. В разделе для особых отметок стоитсвеженький штамп о моем последнем разводе. Слава богу, что я поменяла паспорт,обилие штампов, как правило, производит удручающее впечатление на граждан.

– Интересно? – спрашиваю я.

Вадим смотрит с ласковой улыбкой.

– Знаешь, я рад, что ты в самом деле Фенька и в самомделе из моего родного города.

Ясно, значит, до сих пор у него были сомнения. Я не люблюоставаться в долгу и заявляю:

– Я рада, что ты рад, это первое. Теперь второе: яприглашаю тебя в ресторан. Вроде бы я твоя должница.

– Что ж, приглашение принято. – Он протягивает мнепаспорт. – Держи, Ефимия Константиновна.

– Ага, – киваю я. – Правда, меня так никто незовет. Фенька я.

Обедаем мы по-европейски поздно. Вадим ждет в машине, пока япривожу себя в подходящий случаю вид. Одеваюсь я долго, минут сорок, беготня вдраных шортах заметно сказалась на моей квалификации. Однако результатывсе-таки неплохие, потому что мой выход из сарайчика сопровождается изумленнымсвистом любителей преферанса. В ответ я, проходя мимо, демонстрирую парудвижений, которые считаю танцевальными, а мой папа неприличными. Вкусы у насразные.

Вадим выходит из машины. Я довольна произведенным эффектом,мое ярко-желтое платье нанесло очередной сокрушительный удар.

– Фенечка, – говорит он. – Никогда не думал,что одежда способна так изменить женщину. – То, что на мне полкилокосметики, он вроде бы не замечает. – Ты и в шортах выглядела потрясающе,но сейчас… у меня нет слов.

– В хороших тряпках любая женщина чувствует себянемного королевой.

Мы садимся в машину, и я минут двадцать читаю лекцию оженской психологии, выдавая чужие мысли за свои. Трепаться я умею, этоединственное, что я делаю почти профессионально. Сережа больше не хмыкает,физиономия у него грустная – надо полагать, у парня голова разболелась отбольшого количества незнакомых слов. Вадим шарит по мне глазами, мои внешниеформы интересуют его несравненно больше внутреннего содержания.

В ресторане я продолжаю демонстрировать хорошие манеры иглубокий ум. На мой вкус, в этой забегаловке нет женщины красивее меня.Надеюсь, все это уже поняли. Вадим смотрит с заметным волнением. Однако я ещене успела очухаться от недавнего романа и заводить новый не испытываю нималейшего желания. Поэтому твердо следую намеченной линии добрососедских идружеских отношений. В словесных баталиях я поднаторела несравнимо большеВадима, и он, как ни старался, сбить меня с занимаемых позиций не смог, потомув десять минут первого жмет мне руку возле моего жилища настойчиво, но вполнепристойно. Мой папа был бы доволен.

В девять утра меня нагло расталкивает Наташка:

– В дельфинарий с нами поедешь?

Я вспоминаю, что очень люблю морских котиков, и соглашаюсь.Пока пять человек дружно подгоняют меня воплями, я натягиваю белую юбку,зеленую футболку, собираю волосы в хвост над левым ухом и любуюсь на себя взеркало. Жизнь на юге мне по душе.

В дельфинарии, помимо дельфинов, есть два морских котика, ив тот момент, когда я на них пялюсь, моя красота больно ранит местногосекс-символа, который вместе с дельфинами резвится в бассейне. В перерыве онподходит ко мне и предлагает ближе узнать его и котиков. Пока я решаю, принятьэто щедрое предложение или нет, Наташка увлекает меня подальше от мощного торсаи ослепительной улыбки. Из зависти, само собой. Я скалю зубы, ем мороженое имного болтаю. В общем, развлекаюсь на всю катушку. Домой приезжаем в восемьвечера.

– Фенька, – говорит хозяйка, – тебе переводыпришли. Я их уже получила.

Забота родственников навевает сентиментальные мысли о родномдоме. Переводов три. От папы (весьма щедро, мама, скорее всего, морщила лоб иговорила: «Ох, Костя»), от сестрицы, которая отсыпала монеты недрогнувшейрукой, точно зная, что надо женщине на юге, и пять тысяч от мужа-летчика.Бедняга, видно, страшно страдал с перепоя и не все уразумел, однако постарался,на почту сбегал. Мой последний дражайший супруг вместо денег прислалтелеграмму: «Что случилось, я беспокоюсь». Я одариваю Машу за хлопоты и добруюдушу и получаю дополнительную информацию:

– Твой мужик на «мерсе» был. Три раза. Сказал, завтразаедет.

Я прикидываю, нравится мне это или нет. Выходит, что мне всеравно. Чувствуя себя сказочно богатой, отхожу ко сну.