Помещики крайне плохо расторговались. Много зерна, пеньки, дегтя и иных товаров, находятся на складах и гниет. И на внутренний рынок все не скинешь, так как цена упадет до неприличия, и для хранения нет в достаточном количестве нужных сухих, проветриваемых и отапливаемых помещений. Так что все, что творил Павел Петрович, как и то, что он все больше кажется здравым и мудрым человеком, все вторично. Первое — это собственная мошна. Так было, так будет.

Так что упразднить проблему, чтобы летом продать все залежалое, тем более, что англичане дают очень даже хорошую цену — вот главное стремление тех помещиков, которые продажной душой и денежным сердцем поддерживают идею свержения власти.

Петр Алексеевич Пален был не из таких, у него имение не большое, да и товарное производство на нем не развито. Он больше идейный, дружба с Англией для генерал-губернатора нужна по иным мотивам.

На самом деле, Пален не считал себя таким уж англофилом, хотя многое в Великобритании ему нравилось. Пален считал, что настало его время стать своего рода Бироном, Григорием Орловым в первые годы правления Екатерины Великой. А еще он станет спасителем русского дворянства, которое претерпевает унижения и занижения своей значимости. Он не предает монархию, он спасает Россию!

— Вы же его не убьете? — спросил Александр.

— Нет, его лишь ждет судьба всех умалишенных государей, — соврал Пален.

При этом, Александр Павлович и сам прекрасно понимал суть уже не раз сказанной Паленым поговорки: не разбив яйца, не приготовить омлет. Но наследник престола не хотел верить в то, что он станет причиной убийства отца. Александр собирался все списать на то, что это инициатива заговорщиков. А еще хитрый, изворотливый, наследник считал, что своим почти что безмолвным участием в заговоре, он делает возможным в дальнейшем оправдаться. Это на случай, если все пойдет не так.

Петр Алексеевич Пален взглянул с высока на наследника и в очередной раз подумал, на того ли человека сделал ставку. Вот только, прыгать через наследников нельзя, важно сохранить хоть бы иллюзорность законности того, что произойдет.

Пален уже переговорил с Марией Федоровной и с Константином Павловичем. Это было опасно, но необходимо. Нет, не для успеха заговора, тут как раз-таки можно было бы обойтись без общения с женой императора и с его вторым сыном. Пален понимал, с кем имеет дело, что из себя представляет Александр и небезосновательно опасался за свою жизнь. Ведь единственный, кто связывает наследника с заговорщиками — это он, Петр Алексеевич Пален. Не станет Палена, все ниточки оборвутся, и Александр может гневно кричать во всеуслышанье, как он горюет по отцу и какие страшные это люди, что его убили. Вряд ли даже в этом случае Александр Павлович решиться на казни, но вот выслать в Сибирь, вполне. Пален в Сибирь не хотел, он управлять Россией жаждал.

Так что Константин, недовольный политикой отца, как и тем, что Павел вникает в его жизнь, осуждает отношения с женой, а это, по мнению Константина, личное дело. Кроме того, он уже в возрасте, но в военных кругах все еще никто. И это не все… Мадам Шевалье, побывавшая в постели и Павла и Александра, ну и Константина, более остальных благоволила именно Павлу, ну и Кутайсову. Подобное сильно било по самолюбию Константина Павловича.

Второй сын императора не хотел править, он хотел заниматься военным делом, жить скорее частной жизнью, так что захоти Пален сделать ставку на Константина, проигрался бы.

Мария Федоровна… Вот с ней пришлось сложно. Она вроде бы и начитанная дама, но глупа, не дать, ни взять. Тут мало было упирать на месть Павлу за супружеское предательство. Палену пришлось намекнуть на то, что императрице маячит перспективой монастырь. А еще, что она может куда как больше иметь политического влияния на дела Российской империи. Слава узурпаторши-немки, Екатерины Алексеевны, прозванной при жизни Великой, не давала покоя Марии Федоровне. Но Екатерина Великая, а Мария… рожала детей.

Если знают все эти члены императорской фамилии о своем участии, как и о том, что Александр в курсе заговора, значит так просто убрать Палена не получится, это теряет смысл. Сразу же будет понятно, что Александр замарал руки в убийстве.

— Я не готов! — вдруг выкрикнул Александр, встал с кресла и начал расхаживать по комнате, чем сильно напоминал своего отца.

— Разве к венчанию на царство можно быть готовым? — не вставая со своего кресла, сказал Пален. — Не будьте ребенком! Вам упадет корона, не медлите ее подхватить!

— Я не верю в то, что меня и Константина папа отправит куда-нибудь в Сибирь. Он же сам подписал закон о престолонаследии. Давеча стребовал повторить присягу. Он догадывается о… — слово «заговор» Александр намерено не использовал.

— А вы проверьте, ваше высочество! Или не слышали, как отзывался о принце Вюртембергском ваш батюшка. А мне говорил и того больше, — с ухмылкой сказал Пален. — Этого юнца он пророчит в наследники, государю вы не угодны тот, кто выражает чаяния дворянства к возвращению к порядкам великой бабки вашей.

Здесь и сейчас главный заговорщик проверял, насколько он сможет управлять будущим императором. Вот он, Александр, ходит, а будущий канцлер в присутствии сидит, прямо не Пален, а Потемкин, многое позволявший в присутствии Екатерины Алексеевны в лучшие для Светлейшего времена.

Вдруг, Александр Павлович остановился, уставился в окно и, не поворачиваясь к Палену, спросил:

— Петр Алексеевич, а каково вам предавать?

Пален задумался, но не нашел внутри себя глубоких душевных терзаний, так… легкое покалывание совести и то, на краю сознания.

— Я не предаю, ваше… высочество, я верен вам и России, — ответил Пален.

— Я не задерживаю вас, граф, — на последнем слове, на титуле, Александр акцентировал свое внимание.

Пален недавно стал графом, этот титул ему даровал император Павел. И посыл был услышан Петром Алексеевичем. Получалось, что Александр презирает предательство Палена, ставшего неблагодарным подданным.

«Ты предаешь еще больше!» — подумал граф, при этом слащаво улыбаясь и подобострастно раскланиваясь.

Все, та работа, что должна была быть проделана с членами императорской семьи, осуществлена в полном объеме. И Пален раздражался тем, что ему нужно еще что-то делать. Он считал, что кроме его никто не сможет управлять заговором, что напьются офицеры и обиженные императором люди, и удачно забудут, по какому поводу собирались. Так что лучше поспешить в дом к Ольге Жеребцовой, чтобы направить гнев разъяренных людей в нужную сторону.

Вельможа шел по