учится отлично. Умненькая. Поступит в Академию, – продолжал тем временем отец. – А там толпы драконов, медитации, возможное раскрытие. О ней узнают. И первым подаст запрос Салемир, – злость зазвенела в голосе отца. – Как выкуп за Ульму. Якобы дочь Мехаррит, а на деле – слабую менталистку от безвестной наложницы.

Я сдержал усмешку, припомнив как утешала Ульмарис меня, юного и неопытного, после встречи с дурманханом.

Но отец мою ухмылку заметил, недовольно прищурился. Закончил он сварливо, словно недоумевая, почему он тут со мной разговаривает:

– В Имарр её не отдам! Хватит и одной ошибки. Могу дать кому-то из старших Дальсархов.

– Они все женаты, – зачем-то напомнил я.

– Это условности. Махаражи отлично изжили моногамию и ничуть не страдают. Вон, какого Мунтасарра породили.

– Единственного сильного дракона во всём роду?

– Или себе возьму! – гнул отец, распаляясь. – Моего интереса хватит, чтобы разжечь страсть.

Я скептически покривился, а отец добил меня:

– А трон достанется тебе на то время, пока буду делать нового наследника с этой – как вы там говорите? – малолеткой!

Я вскипел.

Не знаю даже, что меня больше взбесило. Усиление опалы, угроза бремени власти (с отца станется) или жалость к девчонке.

Но, бросив последний взгляд на горящие азартом синие глаза со снимка из досье, я ответил:

– Ладно!

– Клятву! – отец протянул мне свой кинжал, переплёл руки на груди и с раздражённым вздохом уставился на потолок. Словно это я у него только что выклянчил великую ценность.

Я тоже мученически закатил глаза, но всё-таки быстро надрезал палец и, макнув кончик пера в кровь, выписал на ладони символ клятвы[a6].

– Клянусь, что возьму в невесты Кассандру Фалькони и обязуюсь пройти с ней обряд сплетения в течение трёх лет. Без гарантии результата, и с расторжением после указанного срока, – я бросил взгляд на отца, но тот невозмутимо изучал подпалины и пятна реактивов, украшавшие потолок лаборатории.

Но когда кровь на моей ладони, вспыхнув, исчезла без следа – теперь в случае нарушения клятвы меня ждали весьма неприятные последствия, – отец оживился, всплеснул ладонями:

– Вот и отлично! – и заторопился прочь. – Да, – «припомнил» он уже в дверях: – Бал в честь помолвки будет в середине  лета в Синегоре. Там и познакомитесь. К тому времени я уговорю старшую Фалькони пометить девчонку.

 

А на балу…

Хватило одного взгляда на непокорную Незабудку, действительно ненавидевшую нас и всеми скромными силами пытавшуюся избежать своей участи и меня. Еле заставил себя развернуться и уйти, оставив её под сальными взглядами десятков мужчин.

Я всё-таки надеялся, что время есть. Но в Академии мы с Незабудкой встретились в первый же день, и прежде, чем я понял, что все мои дороги ведут к ней – её опутало сплетением стигмы. Её привязало ко мне, не дав и шанса выпутаться из моего интереса.

 

Я обязан её отпустить.

Но Заррх меня разорви, я не знаю, как это сделать, чтобы не потерять насовсем.

Свести метку с кожи, отрезать руку – не выход. Метка и стигма лишь символ – сама магия единения в крови. И есть только два способа выжечь её из крови Незабудки. Первый – убить её. Почти. А после оживить. Если получится.

Не рассматривается.

Второй – слияние и извлечение. Только при первом… контакте – сохранить разум в страсти (что уже почти невозможно!) и вытянуть в себя всю её магию единения. Затем, как предлагал недоброй памяти Армирр, подправить память. И подлечить. Мерзко, но вариантов нет…

Вот только магия из крови девушки войдет в конфликт с моей, выводя меня из строя на пару недель. Минимум – потому что, чем сильнее разожженная страсть, тем сильнее будет откат. На это время нужно было спрятать Незабудку от драконов на Архипелаге.

Вот только теперь она сама практически дракон. Возможно она  даже ближе к драконам, чем все мы. А на «Вольных островах» драконов не любят…

 

 

– Меня не беспокоить, – распорядился я, входя в чёрное нутро моих покоев. – И отцу докладывать обо мне не нужно. Я отдохну и сам приду.

Вопросов мои слова не вызывали, выглядел я наверняка, как полуживой труп. Я ещё не полностью оправился после встречи с дурманханом, а ночью практически не спал. Страж отступил, поклонившись. Правителю, конечно, доложит, но, надеюсь, лишь о том, что я пожаловал усталый и решил привести себя в норму до встречи с ним.

Тут, вспомнив кое-что, я выглянул в коридор:

– И Ульмаррис-син – ко мне не пускать, – я многозначительно посмотрел на стража, замершего у двери. В его глазах отразилось понимание, но кивнул он сдержанно.

Отлично.

Странно, но спать мне совсем не хотелось. В теле бурлила энергия.

 

 

Глава 3

Ветер в щели для «дымки» шелестел абсолютно молча, но ощущался таким несчастным, что я даже о своих проблемах едва не забыла, погрузившись вековую тоску неведомого существа, а это, знаете ли, не дело. Я встрепенулась и просто физически ощутила, как осыпаются с меня липкие нити – куски успевшей опутать меня паутины.

Вот и верь после этого монстрам!

– Ты что творишь, подлая тварюга!

– Ссслучайно вышшшло… – тут же отозвался обнаглевший дурманхан.

– Случайно начал меня жрать?

– Грусссссно…

– Груссно жрать? А, ну да, под соусом из Корвина я вкуснее.

– Грусссссно… – шелестело за окном. – Грууссссссноооо… – Алчный дух усиленно давил на жалость.

И что мне с этим шелестом делать? Для начала, неплохо бы разобраться, что оно такое.

– Так, маленький грусссный Шшелест, а покажись-ка в своем истинном облике, – потребовала я, беря себя в руки.

Ветер за окошком стих, а затем я ощутила вес. У себя на коленях.

Померцав немного, на них проявился длинный енот. Игрушка из детских воспоминаний. Хотя нет, игрушка не умела сворачиваться колечком и нервно дрыгать кончиком хвоста. И умильно смотреть исподлобья, как бездомный пес, ожидающий, что его вот-вот пнут, тоже не умела.

Я еле поборола первый порыв утешить бедняжку и затискать до полуобморока, – и всё-таки пнула, вернее, попыталась спихнуть с коленей:

– А ну брысь, нахал! И врун к тому же! Я же просила истинную форму, а не умильную маску, чтобы меня растрогать!

Но тварь впилась в ткань юбки тонкими коготками и зашелестела:

– Нет исстинной… –  Игрушечный енот,