Отдаешь глупышку и ее наследство тому аристократу, которому желаешь усиления и процветания.

Благословляешь этот брак в качестве Короля и защитника Королевства, и вот уже среди твоего окружения появляется разбогатевший за счет поглощения чужого Дома и его богатств аристократ.

Такие «подарки судьбы» помнятся долго.

Ведь при обычных обстоятельствах расширение своих угодий и владений может произойти только в том случае, если аристократ пойдет войной на соседа и победит его.

Конечно, есть и другие способы отъема территорий, замков и городов, но это уже частные случаи.

Подобный подход работает в обе стороны.

Например, юного мальчишку, оставшегося во главе Дома, можно женить на невыгодных для него условиях, обеспечив стороне невесты минимальные потери, а при большом желании — еще и опекунство над будущим юным аристократом.

Который может и не дожить до своего вступления в права, например.

Времена какие неспокойные-то.

Зато Дом невесты через свою дочку получит полное право на управление имуществом Дома погибшего супруга.

Ведь по факту невестушка будет последней, кто носит фамилию покойного супруга.

И в этом случае действуют уже немного другие законы.

Так или иначе, но Тридцатый Король держал этих взрослых дур для извлечения максимальной выгоды для себя.

Просто не дожил.

Что ж, его задел всегда можно использовать.

Именно через женитьбу.

Получить союзника с армией после свадьбы гораздо быстрее, чем получить невесть какого мага спустя несколько лет с начала обучения.

А уж аристократка-магичка…

Такая не будет в цене, если ее дар хоть немного сильнее дара предполагаемого мужа.

Ибо даже в этом вопросе женщина не должна быть сильнее мужчины, или хоть как-то составлять ему конкуренцию.

Именно поэтому никогда женщины-воительницы (за крайне редким исключением) не становились чьей-нибудь леди.

Максимум — входили в состав личного копья, чтобы всегда удобно было разложить и поиметь.

— Выясни для меня все, что известно о Домах, к которым относится эта мелюзга, — приказал Воль.

— Да, милорд, — Лорд-Защитник поклонился. — Но, быть может стоит приказать это сделать Лорду Керу? Как никак, но это он министр Королевского двора… С широкими полномочиями.

— Намекаешь на то, что этот старый плут контролирует сеть шпионов, а потому справится быстрее? — хмыкнул Воль, наблюдая за тем, как обе взрослые девчонки стреляют в него глазками, демонстрируя девичью заинтересованность. — Я не верю никому из Королевского Совета. С их помощью Королевство пришло в упадок. После коронации они все будут отстранены, а Совет — упразднен. Монарх не делится властью, дарованной ему Богом.

— Богом, милорд? — настороженно спросил Краскон, явно пораженный тому, что будущий монарх говорит вовсе не о людском пантеоне, известном как Семеро. — Это…

— Это наше будущее, мой верный Лорд-Защитник, — произнес Воль, встретившись с обеими юными дарованиями взглядом и обозначив им кивком свою заинтересованность в более близком знакомстве. — Старой религии, которая давно уже отвернулась от нас всех, пора уйти в небытие. Вскоре у нас будет новый Бог, который поможет мне вернуть величие людей.

— Да, милорд, — голос Краскона звучал глухо.

Не от того ли, что он поклоняется одному из Семерки, Воителю, покровителю всех солдат, рыцарей, конников, лучников и так далее?

— К своей коронации я хочу знать все о Домах этих детей, — распорядился Воль. — Вплоть до того, скольких зверолюдок прут их папаши каждую неделю, а сколько звериных отродий лижут мамашам в их покоях по ночам.

— Будет сделано, милорд, — заверил его Лорд-Защитник.

— Не забывай и про Восток, — напомнил бывший принц. — Мне сообщают, что там происходит нездоровое брожение в связи с предстоящим бракосочетанием. Я чую измену, подогреваемую эльфами. Бог отвел нас от участи быть порабощенными лесными выблядками, что метили в королевский Дом. Они решили действовать чуть мельче и отобрать у нас житницу королевства. Армия и наши маги должны быть готовы к походу на Восток сразу же после коронации.

— А как же ваша собственная свадьба, милорд?

— С этой потаскухой с Темных Островов? — удивился Воль. — Трахать этих презренных сук и пользовать для своих целей — это одно. Но допустить саму мысль, что надменная тварь с матриархальными замашками будет той, кому я должен буду в угоду Королевского Дома заделать ублюдка, которого они попробуют посадить на трон, избавившись от меня… Краскон, не разочаровывай меня. Сифраль, или как ее там, не доживет до свадьбы. Так же, как и принцесса лесных эльфов не дожила до своей. Длинноухие выродки любят друг другу устраивать козни. Так будет и на этот раз. Я согласился играть в этом спектакле только лишь для того, чтобы иметь возможность наблюдать, как дроу помогут нам вырезать лесных. И только ради этого. Да, — Воль растянулся в улыбке, — думаю такого подарка на свадьбу, как сводную армию Королевских Земель и темных эльфов Лорд Хоксенвильваарен точно не ожидает.

Уже не принц, но еще и не король негромко рассмеялся, предчувствуя как он славно повеселится после своей коронации…

Осталось выбрать время и выпустить кишки нескольким коварным тварям, делающим все, что в их силах, чтобы замедлить этот процесс.

Да и прощупать осторожно посла дроу, который в последнее время слишком уж часто разъезжает в гости к западной аристократии…

* * *

Темнота расступилась, принося с собой боль во всем теле.

Раскалывалось, ныло и горело буквально все.

Каждая мышца.

Каждый сантиметр тела.

Каждое сухожилие из меня будто медленно вытягивали, накручивая на невидимую палку.

Даже волосы и ногти — и те раскалывались болью.

Не в силах пошевелить ни одной частью своего тела, я в то же время чувствовал свой многострадальный организм.

Который горел.

Жар мучал больше всего.

Спустя пару мгновений стало казаться, что он и вовсе затмевает собой всю ту боль, которую я испытываю.

А может быть — даже является ее источником.

Или продолжением.

Я смотрел в темноту, но ощущал себя.

Это не смерть, это что-то…

Огни вдали?

Огни посреди черноты?!

С каких пор в посмертии есть боль и зве…

Огни погасли, словно их никогда и не было.

Будто бы нечто массивное заслонило их от моего взора.

А затем прямо передо мной зажглось два небольших пылающих водоворота, от которых внутри моей терзаемой сокрушительной болью тушки стало невыносимо холодно.

Липкий страх сковал меня, словно я был той самой мушкой, которая попалась в сети паука.

И он проголодался, решив уделить внимание своей беззащитной жертве, которая не в состоянии даже спастись.

Зрение, неведомым образом вернувшееся ко мне, приспособилось к темноте, и я увидел перед собой лицо, которое являлось неотъемлемой частью этих пугающих глаз.

Следом меня словно что-то дернуло, отчего внутри с отчетливым хрустом сломалось несколько ребер и