Молодой зло сопел носом, но молчал. Подавленно молчал. Внизуна лестничной клетке Дронго разглядел еще двоих. Становилось интересно.

— Будем считать инцидент исчерпанным, — согласился хозяиндома. — Что вам угодно?

— Я хотел бы с вами поговорить, — очень серьезно сказалпожилой незнакомец.

— И для этого вы привели целую компанию плохо воспитанныхмолодых людей, — усмехнулся Дронго. — Заходите в дом. Только вы один. Остальныемогут подождать на лестничной клетке.

— Конечно, — согласился этот странный гость, громко сказавчто-то на грузинском. Ребята покорно закивали в ответ.

— Проходите в комнату, — сказал Дронго, тщательно закрываядверь. — Извините за беспорядок. Я не думал, что у меня будут такие гости. Явообще не жду гостей в выходные дни.

— Я знаю, — серьезно ответил гость, проходя по коридору,заставленному книжными полками.

— Что-нибудь будете пить? — спросил его Дронго, когда ониуселись наконец в кресла.

— Ничего, — покачал головой гость, — у меня к вам оченьсерьезное дело.

— Слушаю вас. Но сначала представьтесь.

— Меня зовут Давид, — сказал незнакомец. — Давид Гогия.

— Очень приятно. Как меня зовут, вы уже знаете.

— Я знаю. Я даже знаю вашу кличку — Дронго.

Ах, как здорово, восхитился Дронго. Кажется, в российскойразведке уже продают агентов пачками, за любую подходящую сумму. Онпочувствовал невольное уважение к незнакомцу; узнать его адрес и кличку былоделом нелегким даже для ЦРУ или МОССАДа, а тут просто сидел пожилой грузин, такспокойно произносивший все его имена.

— Я не совсем понял, о чем вы говорите, — тем не менее сухоответил он.

— Не нужно, — махнул рукой Давид, — я пришел не для того,чтобы вас разоблачать. Я пришел за помощью.

Это уже спектакль, раздраженно подумал Дронго. Или где-то вразведке решили таким образом на него воздействовать? Может, это новый трюкпсихоаналитиков?

— Я не врач. Какую помощь я могу вам оказать? — осторожноспросил он.

— Мне все известно, дорогой. Прости, я буду говорить на«ты», ведь я старше тебя на двадцать лет. Чтобы узнать твое имя, я дал миллион.Миллион долларов заплатил я, чтобы мне назвали самого лучшего, самого опытного,самого толкового специалиста.

«Как просто! — немного разочарованно подумал Дронго. —Заплати деньги — и тебе назовут любое имя, любого агента. Для чего тогда в миретакие мощные разведцентры? Все решает в конечном итоге миллион долларов. Ибольше ничего не нужно».

— Понимаю, дорогой, — сказал Давид, — ты думаешь, что я могутебя выдать. Ради Бога, успокойся. Люди, сообщившие мне твое имя, меня строгопредупредили. Если сегодня мы не договоримся, я уйду и больше никогда невспомню твоего адреса и твоего имени. Но, ради всего святого, давай лучшедоговоримся.

— Ничего не понимаю. О чем мы должны договариваться? Выпришли ко мне утром в воскресенье, сначала пытались сломать мою дверь, потомназвали какую-то птицу и теперь говорите, что мы должны договориться.

— Не надо смеяться, — поднял руку Давид, — у меня горе,дорогой. Большое горе. Я потерял своего единственного сына.

— У нас в городе?

— Я не знаю где. Но потерял. Скорее всего в Москве. Онполетел туда на встречу, и больше о нем никто не слышал. Я послал за нимдвадцать человек. Они перевернули весь город, но моего Реваза не нашли. Ненашли.

Только теперь Дронго заметил эти мешки под глазами, красныевоспаленные веки и дрожащие руки. Старик не играл, у него действительно былоогромное горе.

Он принес воды из кухни, протянул стакан гостю.

— Выпейте и успокойтесь. Почему вы считаете, что я могу вампомочь?

— Я обращался везде. В милицию, в полицию, в частные бюро. Япросил помощи в разведке и контрразведке. Никто не смог найти моего Реваза. Ноодин человек сказал мне — есть такой специалист. Он найдет твоего сына из-подземли. От него невозможно что-нибудь спрятать. Он найдет Реваза, если… если…если не живым, то мертвым, — наконец выговорил Давид, и глаза его заблестели, —и назовет имя убийцы. Больше мне ничего не надо.

— И вы решили, что я такой человек?

— Ты лучший. Про тебя говорят, что ты великий профессионал.Ты можешь все. Найди мне моего сына.

Такого развития событий он не ожидал. Чего угодно, но тольконе этого. Правильно он делает, что отключает телефон по выходным дням. Не нужнобыло даже подходить к дверям в этот день. Но у этого грузина действительногоре. Кроме того, он достаточно долго сидит без работы. Может, стоит рискнуть?

— Проси у меня что хочешь, — неправильно понял его молчаниеДавид. — Я дал миллион долларов, чтобы узнать твое имя. Теперь я дам тебе ещеодин. Это все, что у меня есть. Только найди мне сына.

Дронго по-прежнему молчал. Нужно было принимать решение.Такого необычного задания у него никогда не было.

— Как исчез ваш сын? — наконец спросил он.

— Я отправил его в Москву, к своему компаньону. А он пропал,словно сквозь землю провалился.

— Отправили одного?

— Конечно, нет. С тремя лучшими ребятами, лучшими. Но ониничего не знают о Ревазе, ничего не могут сказать. Он пропал из гостиницы,выйдя на минуту, и больше его никто не видел.

— Он вез деньги вашему компаньону?

— Небольшую сумму. Тысяч пятьдесят.

— Его не могли убрать из-за этих денег?

— Не могли. Во-первых, он успел передать всю сумму,во-вторых, мой компаньон — его родной дядя и мой брат. Правда, я все равноследил даже за братом, но здесь все чисто. Мой брат тоже переживает, не зная,что случилось с Ревазом.

— Где теперь эти лучшие ребята? — спросил Дронго.

— На дне Куры, — жестко ответил Давид. — Я предупреждал ихпо-честному, что они никогда не должны отходить от Реваза. Но перед тем, какотправить их в реку, я лично допросил всех троих. Мы нарезали их спины наремни, но они ничего не знали. В этом я уверен.

— Не нужно было их убирать, — покачал головой Дронго, — уменя может пропасть желание помогать вам.

— Да? — искренне удивился Давид. — Ты смотри, какойчистенький. А мне говорили, что ты убил людей больше, чем я выпил стакановвина.

— Еще одно слово — и я не возьмусь за дело вашего сына дажепод угрозой новых ремней, — холодно произнес Дронго.

— Гордый, — покачал головой Давид. — Ладно, не обижайся. Увас свои правила, у нас — свои. Нельзя прощать людям плохую работу. Это урок идля других. Разве в вашем ведомстве не убирали провинившихся? Или вы всегдаговорили друг другу «мерси»?