Непроизвольный смех вырвался из его груди. Непривычный, хриплый, несвойственный Айану смех. Так же непроизвольно он сделал шаг в ее сторону.

Слабый румянец окрасил щеки Зохры. Она отвела взгляд, губы неслышно промолвили какие-то слова. На худых щеках залегли тени от длинных ресниц. Губы — розовые, даже без помады. Айан не любил запах цветущих роз, коим был пропитан дворец, его собственная комната, а иногда даже одежда. Однако в сочетании с ароматом ее кожи этот запах казался приятным. Более того, чарующим, дурманящим, искушающим.

— То есть вы предпочтете быть в моем гареме, нежели стать моей женой?

Глаза Зохры округлились.

— Речь идет о моей жизни.

Айан присел на кровать. Было приятно, что в ее присутствии он не испытывает привычного напряжения, как при гражданах своего государства с момента своего возвращения.

— Пока что вы не сказали ни слова, чтобы я принимал вас всерьез, принцесса. — Зохра открыла было рот, но он не дал ей сказать. — Я вижу перед собой взрослую женщину, которая закатывает подростковые истерики вместо того, чтобы заниматься своими обязанностями. А если кто-то прознает о том, что вы были здесь? Поползут слухи, будет скандал. Вряд ли это пойдет на пользу вашему больному отцу.

Этого ей не хотелось. Это четко читалось в ее взгляде.

— Но ведь вы не хотите, чтобы такая истеричка, как я, впоследствии стала королевой Дагара?

— Неужто все только ради этого?

— Я никому ничего не должна. Ни в Сийаде, ни тем более в Дагаре. — Она глубоко и тяжело вздохнула. — Женившись на мне, вы лишь накличете позор на королевский дом Дагара.

Айан снова поднялся с кровати. Он знал, что она провоцирует его, но все же не мог не поддаться.

— Больше похоже на угрозу, чем на предупреждение, — тихо сказал он.

— Я говорю так, как есть. Все ваши ожидания в отношении жены пойдут прахом, если вы выберете меня.

Брови Айана нахмурились. Жаль, что он не знал ее до того, как дал свое согласие.

— Позвольте спросить, какие у вас ожидания в отношении мужа.

Зохра едва сдерживала крик, нарастающий внутри. Почему он интересуется ее мнением? Разве он не должен разразиться гневом, обличить ее в неповиновении, назвать скандальной бабой? Любой мужчина на его месте счел бы себя оскорбленным. А значит, пошел бы к отцу и забрал свое слово назад.

— Единственное, что я жду от вас, — начала Зохра, чувствуя, что переходит невидимую грань, — это то, что вы используете дарованную вам власть, чтобы не допустить этот брак.

Глаза Айана слегка сощурились.

— Если на то не будет веской причины, это станет оскорблением для вашего отца, для вас и для Сийада.

— Не достаточно ли того, что вы просто не хотите на мне жениться?

— Жениться я не хочу ни на ком. Но готов сделать это ради…

— Своей страны? Не сомневаюсь, — выпалила Зохра. Чувство одиночества, преследующее ее одиннадцать лет, проявило себя с новой силой. Она не считала Сийад своим домом и не понимала, почему должна жить в нем. — Я не так верна своей стране, как вы. Все, чего я хочу, — это жить как свободный человек. Без оглядки на эти запреты и предубеждения. А если вам и этого недостаточно, то я назову еще одну причину.

— Я весь внимание, принцесса.

Впервые за всю беседу в голосе Айана слышался надрыв.

Она облизнула губы, молясь, чтобы дрожь в теле не отразилась и в голосе.

— Я не пластилин, чтобы лепить из меня кого-то. Будь то королева, наложница или продавщица на базаре. Мне глубоко плевать на все эти представления о том, что должна или не должна делать женщина. У меня есть образование, и я достаточно умна, чтобы иметь свое личное мнение. — Она выдержала паузу, чтобы отдышаться. — Мой отец жил с моей мамой, пока мне не исполнилось семь. Но так и не женился на ней. После ее смерти он стал мне ангелом-хранителем.

Принц не повел глазом. Его реакция на слова Зохры оставалась загадкой.

— Это все? — спросил он.

«Небеса, прокляните этого человека!» Отчаяние связало нутро принцессы крепким узлом.

— Нет. Есть еще одна причина. Самая главная.

— Озвучьте же ее, — не без усмешки попросил Айан.

— Я не девственница, — выпалила она. — И предупреждаю об этом сразу. Чтобы в брачную ночь весь дворец не носился по коридорам с выпученными глазами и криками об измене.

Принц провел указательным пальцем от виска к подбородку. Выражение его лица по-прежнему не выражало эмоций. Зато сердце Зохры бешено колотилось в груди.

— По-вашему, узнав, что вы не девственница, я подниму на уши дворец? — спокойно спросил он.

Волна злости и отчаяния накрыла ее с головой. Где королевские замашки этого наследника?

— Узнав, что я любила другого мужчину. Узнав, что мы провели с ним четыре лета подряд в пустынном лагере. — Зохра тяжело сглотнула. Воспоминания о Файзале были так же болезненны.

— По-моему, это не веская причина для отмены свадьбы, — наконец заключил Айан.

Зохру снедало разочарование. Все ее планы стремительно катились под откос.

— То есть вы готовы к реакции отца, когда я озвучу ему эту причину? — спросил принц.

Внутри Зохры все будто оборвалось.

— Что вы имеете в виду?

— Я уже говорил: я не хочу расстраивать вашего отца после всего того, что он сделал для моего, — пояснил Айан. — Вы считаете, что ничего не должны своей стране. И вы можете отрицать порядки, принятые в наших странах. Но вы не можете быть столь эгоистичны, чтобы мучить своего отца. Ведь для него такое признание будет означать позор.

Зохра не верила своим ушам. Ни на секунду он не хотел уступать ей. Ее сердце сжалось в тугой комок.

— Я не хочу расстраивать отца. Я просто сказала вам правду.

Тень печали скользнула по его лицу.

— Настоящая правда в том, что нам суждено быть вместе. И не важно, чего хотите вы или хочу я. А скелеты в шкафах важны еще меньше.

Ладони Зохры стали влажными. Выйти замуж за незнакомого мужчину? Навсегда закрыть себя в клетке надуманных обязательств? Счастье ее родителей уже разбилось об эти скалы. Для себя она видела другое будущее. Но он встал у нее на пути и не думал отступать.

— Что ж, — выдохнула Зохра, осознав всю тщетность своего прихода в его покои. — Значит, у меня лишь один выход.

Она повернулась и направилась к двери. Уже на пороге Айан догнал ее и развернул лицом к себе. Тихий возглас недовольства вырвался из ее уст, когда она оказалась прижатой к стене. Он возвышался перед ней как колонна, грудь его мерно вздымалась. Кожа Зохры горела там, где он ее касался.

— У меня случился приступ жалости к вашему отцу, принцесса, — проговорил он. — Моя сестра Амира такая же упертая, как вы. Но даже она слушает, когда Азиз или я…