Даф растерялась.

– Спасибо. Буду иметь в виду, – сказалаона.

Гюльнара протянула руку и похлопала ее пощеке.

– Да не за что, дорогая. Спрячь дудочку! Я ненастроена никого убивать.

– Как-то я не особенно вам верю, –пробормотала Даф.

– Ну и не верь. Бывает, и я становлюсьистеричной, но только при определенных обстоятельствах. Что это заобстоятельства, говорить мне сейчас не хочется.

– Э-э... Ну да... А вопрос можно? Разве джинныбывают девушками? – поинтересовалась Дафна.

Гюльнара снисходительно посмотрела на Даф. Еедлинный ноготь очертил в воздухе прямую дымную линию.

– Дорогая, на тупые вопросы я не отвечаю. Я ихзадаю, – джинша изогнулась в воздухе змеиным движением и повернулась кМефу. – А почему молчит мой повелитель? Может, он ради разнообразия самжелает что-то спросить?

– Как ты попала в кувшин? –поинтересовался Меф.

– Учитывая, что среди нас есть блондинка – даюответ сугубо для блондинок. Меня заточил плохой дядя – повелитель джиннов.Старый урод с километровой бородой хотел взять меня замуж.

– А ты не хотела? – сочувственно спросилМеф.

Гюльнара насмешливо мотнула головой.

– Почему же не хотела? Я женщина авантюрная ик богатым папикам отношусь с симпатией. Но у нас возник маленькийпринципиальный спор: кто кого возьмет в гарем. Он меня в свой или я его в свой,мужской, разумеется. Финал был предсказуем. Старый осел взбесился и стал сыпатьпроклятиями. У него это неплохо получилось. Я оказалась в амфоре, а амфора наокеанском дне. Он поклялся, что уничтожит меня, если я когда-либо хоть носвысуну из кувшина. Ну и ладно. По крайней мере я смогла насладитьсяодиночеством.

Меф засмеялся. Даф ощутила укол ревности. Этанаглая джинша с мятными глазами могла плохо повлиять на ее Мефа в нравственномплане.

– Послушайте! Можно вопрос? – сказала Дафнапряженным голосом.

– Что блондиночка хочет узнать? Почему досолнца нельзя дотянуться ручками, если его видно глазками? Почему яблочко снаружикрасное, а внутри белое?

– Блондинка хочет узнать, как может джинша,такая красивая, такая большая, поместиться в такую маленькую амфору? –сказала Даф.

Меф поперхнулся. Гюльнара посмотрела на Дафдолгим проникновенным взглядом. Той стало не по себе.

– Дешевая разводка! Неужели мы, джинны, такпохожи на идиотов? Того, кто первым пустил слух, будто джинна так простопоймать «на слабо», стоило бы сварить живым в масле, – процедила Гюльнарасквозь зубы.

– Ну я считала... мне действительно хотелосьубедиться, что вы поместитесь... Вы такая крупная дама, а кувшин такойкрошечный, – заметалась Даф.

– Что, правда, хотелось? Без подвоха? Ну так ибыть! – смилостивилась джинша.

Она превратилась в дымок и скользнула вамфору. Даф с торжеством заткнула ее пробкой, но тотчас услышала издевательскийхохот. Рядом с сосудом материализовалась Гюльнара.

– Нет, солнце мое, ты все-таки конкретнаяблондинка! Разумеется, я тебя надула. Запустила в кувшин морок, сама жеосталась здесь, – прощебетала она. – А теперь, блондинка, необижайся, но я тебя убью. Джинны не прощают тех, кто пытался их одурачить!

Даф попятилась. Джинша неторопливо плыла кней. Меж ее длинных ногтей скользили синеватые молнии.

– Властью, данной мне кольцом Давида,Соломона, Артенома и Сахнаба, племянников визиря повелителя всех джиннов,приказываю тебе остановиться! – крикнул Меф.

Гюльнара насмешливо покосилась на него.

– Я бы с радостью, мой сладкий! Для тебя все,что угодно, а для Артенома с Сахнабом и подавно. Да не слышу я! Ушизаложило, – сказала джинша.

Даф вскинула к губам флейту, но не успеладовести маголодию даже до середины. Гюльнара хлестнула ее внезапно удлинившейсярукой. Паралитический разряд боли прошел по флейте и заморозил Дафне щеку.Флейта вылетела у Даф из пальцев. Даф отскочила, ударилась о стену, отползла.Она увидела, как между ней и джиншей, занося меч, метнулся Меф.

– Отойди, тебе говорят! Не трогай ее!

– Не мешай, повелитель! Я должнаотомстить! – шипела джинша.

Однако прежде чем клинок, опасный для джинновне меньше, чем для других бессмертных, коснулся Гюльнары, случилосьнепредвиденное. Едва тень от рукояти меча упала на ее лицо, как джинша внезапнозастыла. Ее лицо перекосилось, побледнело. Глаза стали сползать на подбородок.

– Повелитель джиннов здесь! Он нашел меня! Неотдавайте ему перстень, хозяин! Спрячьте меня! – закричала она и сбыстротой молнии нырнула в амфору.

Меф поспешил заткнуть амфору пробкой. На этотраз джинша действительно оказалась внутри.

– Что ее так напугало? Твой меч? –спросила Дафна.

Буслаев пожал плечами.

– Нет. Сдается мне, она испугалась обычнойтени.

– Тени твоего меча?

Буслаев посмотрел на меч.

– Не знаю. Может, не в мече дело? Может, онавообще боится теней, даже случайных? У каждого джинна есть какая-то древняяфобия. Иногда смешная, – сказал Меф.

– Откуда ты знаешь?

– Я не знаю, но догадываюсь. Должно же бытьнечто, что ограничивает их силы? И что будем делать с этой амфорой? Забросимкуда подальше?

Даф, подумав, сочла этот план не самымблестящим.

– Лучше возьмем с собой. А перстень отдай мне.Тогда в следующий раз она на меня не набросится, если что, – сказала Дафнаи сунула амфору в карман.

– Так я и знал, что придется его снять. Бедныемаги! И как они только так ходят? – проворчал Меф, начиная скручиватьперстень.

Прежде чем окончательно уйти из подвала, Дафподошла к столу и тщательно сгребла с него все эйдосы. Меф сделал вид, чтосмотрит в сторону и ничего не замечает. Интуиция подсказывала, что мракупридется ждать возвращения этих эйдосов долго, очень долго.

* * *

Когда Мефодий и Дафна прибыли на БольшуюДмитровку, 13, оказалось, что Улита все как всегда преувеличила. Делахудо-бедно разгреблись и без них. Снаружи у стены носами в сетку стоялинаказанные комиссионеры. Их было около двухсот и все они, шмыгая носами, хором ныли:«Евгений Петрович! Мы больше не будем!» Даф хихикнула.

– Ты понял, Меф, кто такой Евгений Петрович?

– Не-а.

– Мошкин. Я же говорила: можно неспешить, – сказала она.

– Что Мошкин?

– Он не стал никого пороть, а просто наказалвсех разом. А Улита опасалась, что он не справится, – сказала она.