Так как комиссионеры стояли снаружи сетки,охранная магия резиденции их не скрывала, и у прохожих они вызывали недоумение.Многие останавливались и начинали интересоваться, что это: акция протеста, нотогда против чего? Рекламу снимают?

Примазавшийся к наказанным комиссионерамТухломоша и здесь не сплоховал. Он суетился, бегал между прохожими, расставлялсамых любознательных между ноющими комиссионерами, прикидываясь дурачком,заставлял повторять формулу отречения и за короткое время прибрал к рукам околодесятка эйдосов.

– Пошли отсюда! Здесь воняет: с одной стороныглупостью, а с другой стороны подлостью, – сказала Даф.

Она терпеть не могла оба этих запаха. Мефодийс Дафной нырнули под сетку и, опознанные охранной руной, вступили в резиденциюмрака. Улиты на первом этаже не было, и они сразу поднялись на второй. Дафуспела как раз вовремя. Ната уже заносила скрученную трубкой газету, собираясьприкончить чудом залетевшую в здание муху.

– Не трогай! – закричала с лестницы Даф.

Видя, что Вихрова не остановится, а добежатьона не успевает, Даф схватилась за флейту. Штопорная маголодия оторвалась отфлейты одновременно с тем, как опустилась газета. Мгновение – и в кирпичнойкладке справа от окна возникло круглое отверстие размером с мяч для слоновьегофутбола.

Муха, целая и невредимая, вылетела в дыру.Ната тупо уставилась на свою руку. Газета в ее ладони догорала. Собственно,газета и была мишенью Даф. Все остальное произошло само собой. Маголодии неумеют притормаживать, встретив первую цель.

– Ой! Я не хотела! Это была первая муха в этомгоду. Такая медлительная, такая неуклюжая. И как у тебя на нее рукаподнялась? – сказала Даф с укором.

Меф подошел к дыре и, просунув голову,выглянул наружу. Осколки кирпича пробили окружавшую дом строительную сетку.Собравшаяся под окнами толпа (за вычетом комиссионеров, понятное дело)недоумевала, не понимая, что это было. Защитная магия пятого измеренияпревратила летевшие осколки в ничто, распылив их и сделав безопасными, но звуквсе же был слышен.

– Операция по спасению клопа прошла успешно. Входе операции убиты семь панд и один бенгальский тигр. Мирным ракетным ударомзащитников козявок зоопарк разрушен до основания, – насмешливопрокомментировал Меф.

– Я же сказала, что нечаянно и прошупрощения! – повторила Даф.

– А толку? Я на тебя не обиделся, а Вихровавсе равно не простит. У нее все обиды записаны, а все услуги проштампованы. Онаесли соль за обедом тебе передаст, ты у нее на всю жизнь в долгу, – продолжалМеф.

Ната скорчила рожу и показала ему язык. Они сМефом пикировались уже давно. Подлавливать друг друга стало для них спортом.Даф порой опасалась, как бы эта битва двух остроумий не перешла во что-то болеесерьезное.

– Шире ротик, еще шире! Язык нормальный,пациентка Вихрова! Налета нет. Вы допущены к занятиям в колледжесантехников, – одобрил Меф.

– Чудовищно смешно, Меф! Признаться, такойпарочки придурков, как вы с Даф, мне давно не приходилось видеть!Неудивительно, что вы спелись. Друг другу вы изумительно подходите, –сказала Ната с досадой.

Даф кивнула.

– Ты не поверишь, Вихрова, но от тебя этослышать втройне приятно. Возможно, ты сама этого не знаешь, но у тебя верныйглаз на такие вещи, – заметила она.

Дверь комнаты Чимоданова открылась. ВыглянулПетруччо. Зудуку он держал за ворот и помахивал им, как сумкой.

– Что тут взрывают и, главное, почему безменя? – поинтересовался он.

– Исчезни! – сказала Ната.

– Почему так сразу: исчезни? Подчеркиваю: уменя двенадцать новостей. Некоторые из них даже хорошие. Например, пятая иодиннадцатая. Восьмая и девятая тебя немного утешат. Хотя они на любителя. Затотретья, седьмая и последняя совсем плохие.

– Чемодан! Отвали! – морщась, велелаНата.

Она знала, что Чимоданов слушает лопухоидныеновости, а после их старательно пересказывает. На какой бирже подорожала нефть,в какой банановой стране случился переворот и что сказал известный певец своейжене, которая взяла в дом сразу двенадцать бесприютных кошек. Ната же малоинтересовалась новостями, не имеющими отношения к ней лично. Это был еепринцип. Исключение она могла сделать только для слов певца и то по настроению.

– Да пожалуйста! Не хочешь ничего знать –можешь и дальше пребывать в тупости! – обиделся Чимоданов и скрылся вкомнате.

Ната машинально посмотрела ему вслед ивзглядом, зорким как у старенькой снайперши, которая, страдая от отсутствияатакующей цепи врага, подглядывает за соседями, внезапно углядела под кроватьюу Чимоданова нечто интересное. С краю у ножки, примерно на треть прикрытый соскользнувшимпокрывалом, стоял небольшой красный чемодан.

– Что у тебя сам? – спросила она.

Если бы Петруччо равнодушно сказал: «А, всякоебарахло!» или даже ничего бы не ответил, Ната сразу потеряла бы интерес. ОднакоЧимоданов проследил направление ее взгляда и занервничал.

– Ничего! – быстро сказал он и захлопнулдверь перед носом у Наты.

– Нет, вы видели? Интересно, что он тампрячет? – спросила Ната. Ее шустренький носик задвигался беспокойно, как улисы.

– Думаю, динамит! Или пистолет-пулемет спатронами. И, кстати, не советую влезать, – равнодушно сказала Даф.

– Почему?

– У Мефа спроси!

Ната оглянулась на Мефа.

– Спрашиваю!

– Ну они с Зудукой обожают гранаты нарастяжках повсюду присобачивать. Как-то я открыл у него ящик стола – ручкуискал, а там граната на леске. Рвануло капитально. Я едва защитувыставил, – неохотно ответил Буслаев.

Откуда Чимоданов берет оружие и боеприпасы врезиденции мрака, давно не обсуждалось. Ученик стража мрака способен достатьвсе, что угодно. Да и крупные чины, которым Петруччо продлевал аренду (онполучил уже доступ к печати), традиционно притаскивали в своих дипломатах массуподарков. Будучи людьми неглупыми и зоркими, они отлично знали, кому и чтодарить. Мефу – холодное и метательное оружие, Улите – косметику и шоколад, Нате– вещички из бутиков и модную одежду, Петруччо – автоматические пистолеты ивзрывчатку. Грустнее всего было Мошкину. Ему обычно дарили какую-нибудькартинку с пасущейся овечкой, гороскопы или популярные книжечки: «Как перестатьдрожать и начать жить».

На лестнице послышались шаги. В гостинойвторого этажа появилась Улита. Заметно было, что ведьма не в духе. В руках онадержала журнальчик «Сплетни и бредни», из которого доносились приглушенныевопли и сосредоточенное мужское сопение. И вопли, и сопение имели отношение кзаголовку: «Задушенная телезвезда рассказывает подробности своей смерти.«Встречи со знаменитыми покойниками» Гробыни Склеповой и Грызианы Припятскойснова в эфире».