– Я просил найти лучшего эксперта, который помог бы раскрытьубийство моего брата, – пояснил Аббас Ашрафи, – вам уже наверносообщили, что я готов выплатить любой гонорар за успешное расследование.

– Мне сообщили о смерти вашего младшего брата.

– Вилаята убили три месяца назад в Москве, – мрачнопояснил Аббас Ашрафи, – нас четыре брата, и Вилаят был самым младшим изтех, кто приехал с отцом в Египет. И наверно самым любимым. Он был совсемребенком, когда наша семья уехала из Ирана. Может, поэтому мы все так к немуотносились. Ему исполнилось только тридцать шесть, и он был на семнадцать летмоложе меня. Я его очень любил, относился к нему даже не по-братски, апо-отцовски. И я хочу знать, кто и зачем убил моего брата. Я хочу найти инаказать убийцу. И, конечно, узнать, кому понадобилась смерть Вилаята. Яспециально позвал сюда уважаемого Мусу Халила. Это наш адвокат, которыйпредставлял интересы нашей семьи в Москве. Он поедет вместе с вами и все вамрасскажет.

– У вас есть какие-нибудь предположения по поводу убийствавашего брата? Пусть даже самые нелепые, самые невероятные?

– Убийство произошло после того, как мы подключились кбольшому проекту на Каспии, – напомнил Аббас Ашрафи, – и здесь могутпроявиться интересы каждой из сторон. Возможно, что за убийством стоят англичане,которые не захотели конкуренции с нашей стороны. Возможно, что стоят моисоотечественники, которым не нравится активное проникновение западных и нетолько западных компаний в эту часть Каспия. Возможно, что за убийством стоят ирусские, ведь мы тоже конкуренты...

– Насколько я слышал, там принимает участие российскаякомпания «ЛУКОЙЛ», – вставил Дронго.

– Президент которой азербайджанец, – напомнил АббасАшрафи, – возможно, кто-то решил, что это слишком опасно для разработкикаспийского шельфа. Я ведь уже нашел одного частного детектива из Голландии,который добросовестно проверял все версии. Мне сказали, что он один из лучшихпрофессионалов. Мы предоставили ему все возможности, он целый месяц ездил поМоскве в сопровождении двух переводчиков, беседовал со всеми, с кем ему былонужно, даже со следователем, который ведет расследование. Но ни одна извозможных версий не нашла своего подтверждения. А самое неприятное, что он несмог узнать, кто и зачем убил моего брата. Мы только знаем, что его отравили. Нопочему, каким образом, где, кто его заказал? Нам говорят, что это следовательФе... Федо... – Он запнулся, затрудняясь правильно произнести фамилиюследователя.

– Следователь по особо важным делам Федосеев, – вставилМуса Халил.

– Да, верно. Следователь Федосеев имеет репутацию хорошегопрофессионала. Он добросовестно опросил всех, кого только было возможно, провелбольшую работу. Но пока ничего нет. Никаких результатов. Когда мы официальнообращаемся с запросом через египетское посольство, нам отвечают в российскойпрокуратуре, что преступление еще не раскрыто и они ищут убийцу. Но сколькоможно искать? Уже прошло три месяца.

– Иногда подобные расследования длятся годами, – сказалДронго.

– У меня нет столько времени, – жестко отрезал АббасАшрафи, – я должен знать, кто был заинтересован в устранении моего брата.И сделать выводы, стоит ли мне вообще работать с этой страной, представителикоторой могут решиться на подобное убийство. Если это русские, то я обязанзнать. Если англичане, тоже сделать соответствующие выводы. А если моисоотечественники... – Он замолчал. – Ну, это самое неприятное, чтоможет быть.

– Ваш брат впервые поехал в Россию?

– Нет. Он курировал российское направление. Говорил, что емудаже нравится в Москве и в других русских городах. Он там бывал много раз запоследние три года.

– У него была охрана?

– Конечно. С ним почти всегда был его личный телохранитель.И кто-то из сотрудников нашего филиала в Москве.

– Ваш брат говорил по-русски?

– Нет. Почти не говорил. Его родным языком был даже нефарси, а английский, он ведь вырос в Египте. Вилаят все время уверял меня, чтов Москве почти все, с кем он разговаривал, очень неплохо говорили по-английски.

– А арабского языка он не знал?

– Знал, конечно. Мы ведь сначала думали, что революция вТегеране – это на год или на два. Потом все успокоится, Хомейни уйдет, и встране восстановится либо конституционная монархия, либо республика. Кто могтогда подумать, что исламская революция – это на целых тридцать лет. Через пятьлет после революции отец приказал нам учить арабский язык. Хотя мы егопроходили в нашем медресе, ведь Коран создан на арабском. Поэтому нам былолегко.

– Значит, ваш брат говорил на английском, арабском и фарси?

– И еще знал французский. Он три года учился в частнойшколе, в Женеве. Я не совсем понимаю, какое отношение имеет знание языковВилаята к его убийству?

– Таким образом можно очертить круг возможных собеседниковвашего брата. Круг его общения. Он же не мог общаться с людьми, которые невладели ни одним из этих языков.

– Верно. – Аббас Ашрафи взглянул на своего адвоката, итот согласно кивнул. Очевидно, они раньше о чем-то подобном уже говорили.

– У вас есть еще ко мне вопросы? – спросил АббасАшрафи.

– Телохранитель был взят из местных жителей?

– Нет. Конечно нет. Охрана была из местных, и водители тожебыли москвичи, а вот личный телохранитель приехал с ним из Египта. ТауфикШукри. Молодой человек, чемпион страны по боксу. Он учился в Москве, хорошознал русский язык. Когда вернулся, некоторое время работал инженером внебольшой мостостроительной компании. Говорили, что он был достаточноперспективным сотрудником. Но всегда увлекался боксом. Стал чемпионом страны, имы решили пригласить его в качестве телохранителя. Зарплату ему платили в пятьраз больше, чем он бы получал, если бы работал инженером. Он недавно женился, иу него маленькая дочь. Деньги ему были нужны, и он согласился снова отправитьсяв Москву.

– Я могу спросить, каким человеком был ваш брат?

– Хорошим. Он с большим уважением относился ко мне.

– Это не ответ. Мне нужно получить его характеристику. Не отвашего адвоката, а от вас. Предельно честную характеристику. Его личныекачества, пристрастия, привычки. Это не для того, чтобы вы мне прочли сейчаспанегирик вашему брату, а для помощи в поисках его возможного убийцы.

Аббас Ашрафи нахмурился. Очевидно, подобного вопроса передним не ставили. Он немного подумал и начал говорить, рассказывая о своеммладшем брате:

– Он был довольно раскованным человеком, сказывалось европейскоеобразование. Легко шел на контакты. У него всегда был большой круг друзей,среди которых были и красивые женщины. Вилаят любил дорогую одежду, заказывалсебе эксклюзивные часы, ездил в Европе только на «Феррари», сделанной на заказ.В работе был достаточно компетентным и настойчивым. Иногда люди обижались нанего за вспыльчивый характер, но он быстро отходил. И никто не держал на негозла.