Сэр Чарлз, истово взбалтывая коктейли, разговаривал сАнджелой Сатклифф, высокой, красивой, с седыми волосами, дерзко очерченным ртоми прелестными глазами.

Фредди Дейкерс беседовал с Бартоломью Стренджем.

— Все знают, что со старым Ледисборном. Вся конюшня знает, —говорил он визгливым голосом.

Фредди Дейкерс был низенький, рыжий человечек, с красным,обветренным лицом и усами щеточкой. Глаза у него бегали.

Рядом с мистером Саттертуэйтом сидела мисс Уиллс, чья пьеса«Одностороннее движение» была признана лондонской публикой чуть ли не самойостроумной и смелой за последние несколько лет. Мисс Уиллс, высокая, худощавая,со скошенным подбородком и светлыми в мелких кудряшках волосами, носила пенснеи была одета в ужасающе бесформенное платье из зеленого шифона.

— Я посетила юг Франции, — говорила она высокимневыразительным голосом, — но, право, мне там совсем не понравилось. Ячувствовала себя страшно неуютно. Но, конечно, для моей работы такие поездкинеобходимы. — Должна же я знать, что творится на белом свете.

«Бедняжка, — думал мистер Саттертуэйт, слушая ее. — Успехсвалился на нее, как снег на голову, и она покинула свою келью, то бишьпансион, где-нибудь в Борнмуте. Уж там-то ей наверняка все по душе».

Как не похожи авторы на свои творения! Мистер Саттертуэйтвсегда этому изумлялся. Что общего у блестящего, утонченного и остроумногоЭнтони Эстора с бесцветной мисс Уиллс? И вдруг он заметил, что в блекло-голубыхглазах за стеклами пенсне светится острый, явно незаурядный ум. МистерСаттертуэйт почувствовал на себе оценивающий взгляд этих глаз и даже немногосмутился. Казалось, мисс Уиллс внимательно рассматривает его, будто стараетсязапомнить на всю жизнь.

Сэр Чарлз между тем разливал коктейли.

— Позвольте предложить вам коктейль, — сказал мистерСаттертуэйт, живо вскакивая со своего места. Мисс Уиллс заулыбалась.

— Не возражаю, — сказала она.

Дверь отворилась, и горничная Тампл доложила, что прибылиледи Мэри Литтон Гор, мистер и миссис Беббингтон и мисс Литтон Гор.

Мистер Саттертуэйт, снабдив мисс Уиллс коктейлем, ловко,бочком придвинулся поближе к леди Мэри Литтон Гор. Он, как известно, питалслабость к громким титулам.

Помимо того, что мистер Саттертуэйт был снобом, его всегдавлекло к истинным аристократкам, а леди Мэри, бесспорно, была из их числа.

Оставшись вдовой с весьма скудными средствами и трехлетнейдочерью на руках, она приехала в Лумаут и поселилась в небольшом коттедже, гдеи жила с тех самых пор. Из прислуги она держала лишь одну горничную, искреннеей преданную.

Леди Мэри была высокой и стройной женщиной и выгляделастарше своих пятидесяти пяти лет. Выражение лица у нее было необыкновенно милоеи немного застенчивое. Дочь она обожала и постоянно за нее тревожилась.

Гермиона Литтон Гор, которую все называли Мими, малопоходила на мать. Во всяком случае, характер у нее был куда более решительный.

Пожалуй, красавицей ее не назовешь, думал мистерСаттертуэйт, но она, безусловно, весьма и весьма привлекательна. И причина тому— ее неуемная жизненная сила. Кажется, в ней больше жизни, чем во всехприсутствующих здесь, вместе взятых.

Мими была среднего роста, с темными волосами и серымиглазами. Волосы тугими завитками падали на тонкую шею, светло-серые глазаглядели открыто и смело, изящно круглились нежные щеки, заразительно звучалсмех — все создавало ощущение пленительной молодости и живости.

Она стояла, болтая с Оливером Мендерсом, который только чтовошел в гостиную.

— Вот уж не думала, что прогулки на яхте тебе наскучат. Тыже всегда их любил.

— Мими, дорогая, просто я повзрослел, — отвечал он, цедяслова и чуть поднимая брови.

Красивый молодой человек. На вид ему лет двадцать пять.Пожалуй, в его красоте есть что-то слащавое. И еще.., что-то от иностранца, чтоли? Нечто не совсем английское…

За Оливером Мендерсом наблюдал не только мистер Саттертуэйт.С него не сводил глаз маленький человечек, у которого голова по формеудивительно напоминала яйцо, а усы явно выдавали в нем иностранца. МистерСаттертуэйт уже нашел случай напомнить о себе мосье Эркюлю Пуаро. Маленькийчеловечек оказался чрезвычайно любезен. Правда, мистер Саттертуэйт заподозрил,что он намеренно подчеркивает свою неанглийскую манерность. Его небольшиенасмешливые глаза, казалось, говорили: «Вы ждете, что я буду строить из себяшута? Разыгрывать комедию? Bien, — пусть будет по-вашему!»

Но сейчас в глазах Эркюля Пуаро не было насмешки. Взгляд егобыл серьезен и немного печален.

Преподобный Стивен Беббингтон, приходский священник Лумаута,подошел к леди Мэри и мистеру Саттертуэйту. Ему было шестьдесят с небольшим,выцветшие глаза его смотрели добродушно, и держался он подкупающе скромно.

— Мы счастливы, что сэр Чарлз тут у нас поселился. Он такблагороден.., так великодушен. Более приятного соседа нельзя и пожелать. Думаю,леди Мэри со мной согласится.

Леди Мэри улыбнулась:

— Мне он очень нравится. Успех совсем не вскружил емуголову… Порой он бывает простодушен, как дитя, — добавила она с ласковойулыбкой.

Появилась горничная, неся поднос с коктейлями, а мистерСаттертуэйт все еще размышлял о том, сколь неистребим в женщинах материнскийинстинкт. С его викторианским воспитанием он особенно ценил в них эту черту.

— Тебе можно выпить коктейль, мам, — сказала Мими, подлетаяк ним со стаканом в руке, — но только один.

— Спасибо, дорогая, — кротко проговорила леди Мэри.

— Полагаю, — сказал его преподобие, — я тоже могу позволитьсебе один коктейль. Надеюсь, миссис Беббингтон не станет возражать.

Он добродушно засмеялся, не слишком громко, как иприличествует пастору.

Мистер Саттертуэйт перевел взгляд на миссис Беббингтон,которая настойчиво втолковывала сэру Чарлзу что-то важное, кажется, о пользечернозема.

«Какие прелестные у нее глаза», — подумал мистерСаттертуэйт.

Миссис Беббингтон, крупная, довольно небрежно одетаяженщина, производила впечатление особы весьма решительной, деятельной исовершенно чуждой мелочности. Словом, как справедливо сказал о ней ЧарлзКартрайт, это была весьма достойная дама.

— Скажите, — леди Мэри подалась вперед, — кто эта молодаяженщина в зеленом? Вы с ней разговаривали, когда мы вошли.

— Она драматург, ее псевдоним Энтони Эстор.