— О, мистер Саттертуэйт, не понимаю, как вы догадались! Я ивпрямь думала именно о нем. Одно время они с Мими были неразлучны. Верно, янесколько старомодна, но признаться, не могу одобрить направления его мыслей.

— Молодые люди должны перебеситься, — заметил мистерСаттертуэйт.

Леди Мэри покачала головой:

— Мне так тревожно… Конечно, он подходящая партия, я давнознаю и Оливера Мендерса, и его дядю, который недавно взял Оливера к себе наслужбу. Весьма состоятельный человек. Но дело не в этом… Конечно, глупо с моейстороны, но…

И она, не находя слов, чтобы выразить одолевавшие еесомнения, снова покачала головой.

— И тем не менее, леди Мэри, вы ведь не желаете, чтобы вашадочь вышла замуж за человека, вдвое ее старше, — тихо и доверительно сказалмистер Саттертуэйт, вдруг почувствовав себя другом дома.

Ответ леди Мэри его удивил.

— Возможно, это было бы даже лучше. По крайней мере знаешь,чего от него ждать. В этом возрасте мужчины обычно не совершают безумств, грехимолодости уже позади, и они становятся…

Леди Мэри не успела закончить фразу, как в гостиную влетелаМими.

— Как ты долго, дорогая, — сказала леди Мэри.

— Звонила сэру Чарлзу, мамочка. Он остался один на один сосвоей славой. — Мими с упреком посмотрела на мистера Саттертуэйта. — Вы мненичего не сказали. Оказывается, все разъехались!

— Да, еще вчера. Остался только сэр Бартоломью Стрендж. Он хотелпобыть с сэром Чарлзом еще дня два, но сегодня утром срочной телеграммой еговызвали в Лондон. Один из его пациентов тяжело занемог.

— Жаль, — сказала Мими. — Мне хотелось еще раз на всехпосмотреть. Вдруг удалось бы найти ключ.

— Какой ключ, дорогая?

— Мистер Саттертуэйт знает. А впрочем, это не важно. Оливерпока еще здесь. Его мы тоже привлечем. Он неплохо соображает, когда захочет.

Когда мистер Саттертуэйт вернулся в «Вороново гнездо», сэрЧарлз сидел на террасе, глядя на море.

— Привет, Саттертуэйт. Пили чай у Литтон Горов?

— Да. Надеюсь, вы ничего не имеете против?

— Разумеется, нет. Мими мне звонила… Удивительное создание…

— И весьма привлекательное, — заметил мистер Саттертуэйт.

— Гм, да, пожалуй.

Сэр Чарлз встал, прошелся по террасе.

— Господи! — вдруг с горечью воскликнул он. — И зачем толькоя сюда приехал!

— Да, ему не позавидуешь! — сказал себе мистер Саттертуэйт.

Внезапно он почувствовал жалость к своему другу. Влюбиться впятьдесят два года! Надо ж такому случиться! И с кем! С Чарлзом Картрайтом,легкомысленным и беспутным сердцеедом. И ведь отлично понимает, какоеразочарование его ждет. Юные тянутся к юным.

«Обычно девушки своих чувств напоказ не выставляют, —подумал мистер Саттертуэйт. — А Мими будто нарочно старается показать, чтонеравнодушна к сэру Чарлзу. Если бы действительно с ее стороны что-то было, онане стала бы этого афишировать. Юный Мендерс — вот кто у нее на уме».

Как правило, мистер Саттертуэйт отличался большойпроницательностью.

Однако он не учел одно обстоятельство, возможно, потому, чтодаже и не подозревал о его существовании: юные не ценят преимуществ молодости,напротив, зрелый возраст в глазах молодой девушки лишь добавляетпривлекательности ее избраннику. Далеко не молодой мистер Саттертуэйт былуверен, что Мими не может предпочесть мужчину средних лет своему ровеснику.Ведь молодость — это неоценимый, волшебный дар, выше которого нет ничего насвете, так он считал.

Он еще более укрепился в этих мыслях, когда Мими позвонилапосле обеда и попросила разрешения привести Оливера, чтобы, как она выразилась,посоветоваться, Бесспорно, он был красив, этот молодой человек — темные, стяжелыми веками глаза, звериная грация в движениях. Казалось, он простопозволил себя привести, не в силах противиться напору Мими. Видно было, что кее затее он относится с ленивым пренебрежением.

— Пожалуйста, уговорите мисс Литтон Гор бросить все это,сэр, — обратился он к сэру Чарльзу. — Только ужасающе здоровая буколическаяжизнь[3], которую она ведет, может породить такую неуемную энергию. Знаете,Мими, вы просто отвратительно энергичны. И вообще, что у вас за детскиепристрастия везде искать убийства, сенсации и прочий вздор?

— Однако вы скептик, Мендерс!

— Разумеется, сэр. Беббингтон — симпатичнейший старыйзануда. И умер он своей смертью. Подозревать здесь убийство, по-моему, простосмешно.

— Надеюсь, вы окажетесь правы, — сказал сэр Чарлз.

Мистер Саттертуэйт бросил на него быстрый взгляд. Какую рольиграет сейчас Чарлз Картрайт? Нет, это уже не бывалый моряк и не знаменитыйсыщик. Это уже что-то новенькое.

Мистер Саттертуэйт был поражен, когда понял, в каком амплуавыступает сейчас его друг. Сэр Чарлз играл вторую скрипку — при ОливереМендерсе.

Он отсел в сторонку, в темный угол и наблюдал за Мими иОливером. Они, как всегда, спорили, Мими — пылко, Оливер — томно.

Сэр Чарлз выглядел сейчас старше, чем обычно, и казалсяутомленным.

Мими с обычной своей горячностью и самоуверенностью всевремя пыталась вовлечь его в разговор, но он отвечал неохотно и односложно.

Около одиннадцати Мими и Оливер собрались уходить. Сэр Чарлзтоже вышел на террасу — хотел посветить им фонариком, чтобы не оступились накрутой каменистой тропинке.

Однако в этом не было никакой необходимости — стоялавеликолепная лунная ночь. Молодые люди ушли, их голоса доносились все слабее.

«Луна луной, а схватить простуду не хотелось бы», — подумалмистер Саттертуэйт и вернулся в гостиную. Сэр Чарлз еще немного постоял натеррасе. Потом вошел, запер за собою дверь и, подойдя к бару, налил себе вискис содовой.

— Завтра уезжаю отсюда навсегда, — сказал он.

— Что?! — удивленно вскричал мистер Саттертуэйт. На лицесэра Чарлза мелькнуло что-то вроде грустного удовольствия — его признание явнопроизвело сильное впечатление на мистера Саттертуэйта.