— Это — единственное, — что — мне — остается, — сказал сэрЧарлз, делая ударение на каждом слове. — Виллу продам. Никто никогда ничего неузнает… — Голос его чуть заметно, но весьма эффектно дрогнул.

Самолюбие сэра Чарлза, уязвленное ролью второй скрипки,жаждало удовлетворения. Теперь он исполнял великолепную сценусамопожертвования, столь часто игранную им в разных спектаклях: вот он во имясвященных уз брака отрекается от возлюбленной и отсылает ее назад, в объятиябезутешного супруга; или в силу роковых обстоятельств отказывается от девушки,к которой пылает безумной страстью.

— Убраться с дороги — вот все, что я могу сделать, —продолжал он с веселым отчаянием в голосе. — Молодость тянется к молодости… Этидвое, они созданы друг для друга… Я должен исчезнуть…

— Куда же это? — поинтересовался мистер Саттертуэйт.

Сэр Чарлз беззаботно махнул рукой.

— В никуда. Разве теперь это важно?.. Может быть, махну вМонте-Карло, — добавил он вдруг, немного выйдя из образа, но тут же спохватилсяи заговорил, как того требовала чувствительная сцена, упавшим голосом:

— Затеряться ли в толпе.., или в пустыне… Какая разница? Посути своей человек всегда одинок… Одиночество — вот мой удел…

Это была явно реплика под занавес.

Кивнув своему собеседнику и единственному зрителю, сэр Чарлзпокинул комнату.

Мистер Саттертуэйт, следуя примеру хозяина, тоже решил идтиспать.

«Ну уж, ты если и затеряешься, то отнюдь не в пустыне», — сусмешкой подумал он.

Наутро сэр Чарлз, извинившись, объявил своему другу, чтопокидает его — сегодня же уезжает в город.

— Вы же оставайтесь, дружище. Хотя бы до завтра. Я знаю, высобирались к Харбертонам в Тевисток. Шофер отвезет вас туда на автомобиле. Яже, приняв решение, не должен мешкать. Главное — не мешкать!

Сэр Чарлз решительно расправил плечи, крепко пожал мистеруСаттертуэйту руку и препоручил его всемогущей мисс Милрей.

Мисс Милрей, как и прежде, была готова взвалить на себя вседела и заботы. Узнав о намерениях сэра Чарлза, она не выразила ни удивления, никаких-либо иных чувств. Тщетно старался мистер Саттертуэйт вызвать ее наразговор. Ничто не могло вывести мисс Милрей из равновесия, — кажется, поумирайвнезапно все кругом, она и бровью не поведет. Что бы ни случилось, она всепринимала как данность и сразу начинала действовать наиболее целесообразнымобразом. Она телефонировала агентам по продаже недвижимости, рассылала заграницу телеграммы, истово стучала на пишущей машинке. Мистер Саттертуэйт,удрученный зрелищем столь сокрушительной деловитости, бежал из дома. Онбесцельно брел по причалу, когда кто-то вдруг схватил его за руку. Обернувшись,он увидел бледную и взволнованную Мими.

— Что все это значит? — гневно выпалила она.

— Что именно? — попытался выиграть время мистер Саттертуэйт.

— Говорят, сэр Чарлз уезжает.., и собирается продавать«Вороново гнездо».

— Совершенно верно.

— Он уезжает?!

— Уже уехал.

— О! — Мими выпустила его руку. Она вдруг показалась емумаленькой девочкой, которую жестоко и несправедливо обидели.

Мистер Саттертуэйт не знал, что сказать.

— Куда он уехал?

— За границу. На юг, во Францию.

— О!

И снова он не нашел, что ответить. Нет, видно, сэр Чарлз длянее не просто кумир, тут еще и нечто иное…

Мистеру Саттертуэйту стало жаль девушку, и он принялсясочинять в уме речь, которая могла бы ее утешить, как вдруг она самазаговорила, чем повергла его в неописуемый ужас.

— Это все они! Те две стервы! Но все-таки которая же из них?— Мими задыхалась от ярости.

Мистер Саттертуэйт смотрел на нее, разинув рот. Мими сновасхватила его за руку и принялась трясти что было сил.

— Вы знаете! — кричала она. — Которая из них? Та, что седая,или другая?

— Постойте, дорогая, я не понимаю, о чем вы?

— Как бы не так! Отлично понимаете! Конечно же тут замешанаженщина! Ведь я ему нравилась, знаю, что нравилась. Проклятье! Ведьмы, они,должно быть, это поняли тогда, в тот вечер. Ненавижу женщин! Мерзкие твари! Акак она одета, помните, та, что с зелеными волосами? Я чуть не лопнула отзависти. Такое платье рассчитано на то, чтобы привлекать мужчин. И невозражайте! Конечно, она стара и безобразна как смертный грех, но это ничему немешает. По сравнению с ней любая из нас кажется чучелом. Так это она? Илидругая, та, что с седыми волосами? В ней что-то есть — сразу видно. Она из тех,кто, как магнит, притягивает к себе мужчин. И он называл ее Анджи… Ту, чтопохожа на сухую кочерыжку, можно в расчет не брать. Так какая же все-таки — та,что разодета, или Анджи?

— Душенька, вы бог знает что выдумали. Его.., э-э… ЧарлзаКартрайта ни капельки не интересует ни та, ни другая.

— Не верю! Во всяком случае, он-то их интересует.

— Нет, нет и нет. Вы ошибаетесь. Все это ваши фантазии.

— Стервы! — сказала Мими. — Вот они кто!

— Не следует употреблять этого слова, душенька.

— В таком случае могу придумать что-нибудь и похлеще!

— Верю, верю. Только, заклинаю вас, не делайте этого!Поймите, вы глубоко заблуждаетесь.

— Тогда почему он отсюда бежал?

Мистер Саттертуэйт закашлялся.

— Полагаю, он.., э-э, думал, что так будет лучше.

Мими так и впилась в него взглядом.

— Вы считаете, что он бежал.., из-за меня?

— Ну да.., отчасти, возможно.

— Так, значит, он бежал от меня… Наверно, я была более откровенна,чем следует. Мужчины терпеть не могут, когда за ними гоняются, правда? Видно,мама права… Вы не представляете, как она забавно говорит о мужчинах, такстаромодно и уважительно: «Мужчина ненавидит, когда его преследуют. Порядочнаядевушка не должна бегать за мужчиной. Пусть он бегает». Пусть «бегает»! Звучитдвусмысленно, вам не кажется? Ведь можно истолковать и наоборот. Сэр Чарлз таки сделал. Бежал от меня. Испугался. Черт побери! И ведь нельзя за ним бежать —того и гляди, загонишь его на край света.

— Гермиона, — сказал мистер Саттертуэйт, — достаточно лисерьезно ваше отношение к сэру Чарлзу?

Девушка метнула на него нетерпеливый взгляд.