вздрогнула:

– Нет, он в прошлый раз меня надул.

– Тогда Сарайкину на Боровой. Знаешь его?

– Конечно.

– Только я с тобой пойду, – сказала неожиданно Наталья.

– Это ещё зачем?

– А то ты как деньги получишь, сразу в трактир завернешь и все пропьешь.

– И я с вами пойду, – заявил Кешка.

Мальчик тоже был уверен, что мать на радостях прогуляет все деньги. А ему очень хотелось есть – ведь со вчерашнего вечера, когда Наталья из жалости сунула ему вареную картофелину, у него росинки маковой во рту не было.

Сарайкин долго торговался, в результате сошлись на восьми с полтиной. Три рубля – оплату за угол за текущий и следующий месяц забрала Наталья, четыре – после небольшого скандала достались Кешке: на двадцать копеек он сытно поел в Обжорном ряду, а остальные решил припрятать. Оставшиеся полтора рубля Фроська пошла прогуливать в кабак.

Отобедав, Кешка отправился на лужайку, что за домом, к старому дубу, в дупле которого у него был тайник. Там завернутыми в тряпицу хранились самые дорогие вещи: оловянный солдатик без ноги, лубочная картинка с Аникой-воином и обгорелая страница из книжки, на которой щеголяла пушистыми иголками рождественская елка. Все эти сокровища он нашел на свалках, но они так ему приглянулись, что припрятал их от матери. Убедившись, что никто за ним не наблюдает, он взобрался по стволу и веткам наверх и сунул в дупло медальон и отобранные у матери деньги.

Глава вторая

Отправленный за подмогой городовой вернулся в квартиру на Коломенской через час вместе с изящно одетым господином с франтоватыми усиками.

– А, Арсений Иванович, наконец-то, – поприветствовал его пристав.

– Что удалось вам выяснить?

– Кухарка Дарья Павлухина вышла из дома, как обычно, в одиннадцатом часу утра и отправилась на Кузнечный рынок. Дверь на черную лестницу закрыл за ней сам хозяин. Когда Павлухина вернулась, то обнаружила эту дверь открытой, что показалось ей странным, потому что барин, опасаясь грабителей, всегда закрывал её на крюк, когда кого-то впускал в дом. Кухарка рискнула зайти в квартиру, где и обнаружила труп своего работодателя господина Чванова Александра Ивановича, дворянина Курской губернии, тридцати трех лет, подпоручика в отставке.

– И чем же господин подпоручик занимался после отставки? – уточнил сыщик, тростью указав на витрины. – Неужто ростовщичеством?

– Да-с, господин Яблочков, вы правы, – подтвердил участковый пристав. – Причем деньги ссужал за бешеные проценты. Последнюю рубашку сдирал с бедолаг, имевших несчастье к нему обратиться.

– То есть, врагов у него вагон и тележка. Давайте-ка взглянем на покойничка, – предложил Яблочков.

Один из городовых сдернул с трупа простыню.

– Так, так, так. – Сыщик наклонился и аккуратно вынул из раны кинжал. – Какой необычный ножик: узкий, легкий, а заточен-то как остро!

– Я у горцев такие видал, – сообщил пристав, служивший некогда на Кавказе.

– А это ещё что?

– Где?

– Да под трупом. – Сыщик приподнял правую руку покойного и вытащил из-под неё револьвер.

– Хм, а я, признаться, его и не заметил, – сказал пристав. – Откуда он взялся?

– Предположу, что господин Чванов держал его в руках, но грабитель исхитрился первым ударить его кинжалом, и револьвер выпал из рук покойного, который на него и упал. Так, так, так… и где кухарка?

– На кухне, плачет.

– Приведите-ка её сюда.

Пристав жестом отправил за кухаркой одного из городовых. Тем временем чиновник для поручений сыскной полиции Яблочков обшарил карманы в халате убитого.

– Ага! Несколько рублей, мелочь, связка ключей.

Он вытащил её и, подойдя к одной из разбитых витрин, быстро нашел ключ, который её открывал.

– Хм, зачем же её разбили?

– Предположу, что грабитель торопился, – сказал пристав.

В бывшую столовую вошла кухарка.

– Ты нашла труп? – спросил её сыщик.

– Да, – подтвердила она, стараясь не смотреть на покойника.

– А ножик чей? – Яблочков сунул ей под нос орудие убийства. – Твой?

– Нет, что вы…

– Не ври, знаю, что твой. Ты барина убила?

– Да что вы говорите? – перепугалась Павлухина. – Я верой и правдой ему служила. А он был добрым ко мне. Зачем мне его убивать?

– Чтобы присвоить заклады, – объяснил Яблочков, повернувшись к приставу. – Кухню обыскали?

– Конечно, но ничего ценного не нашли.

Яблочков схватил кухарку за плечи:

– Говори, где заклады?

– Пустите! Невиновная я!

Пристав кашлянул:

– Кроме ценностей, у Чванова ещё и деньги украли. Вон видите несгораемый шкап, вмурован в стену?

– И сколько там было денег? – заорал на кухарку чиновник сыскной.

– Не знаю, – заплакала она.

Яблочков подошел к открытому шкапу со связкой ключей и быстро подобрал нужный.

– Странно. Почему шкап вскрыли ключом, а витрины разбили? Ведь дворник и прохожие могли услышать шум в квартире – форточка-то открыта.

– Да дворник в стельку пьян, – сообщила кухарка.

– Как пьян? – удивился Яблочков и вопросительно уставился на пристава, в обязанности которого входило следить за поведением всех дворников вверенного ему участка.

Пристав пожал плечами.

– Приведите-ка его сюда, – распорядился Яблочков и продолжил допрос кухарки. – Ну а сей револьвер тебе знаком?

– Похож на тот, что был у барина.

– И где он его держал?

– В столе, в верхнем ящике.

Яблочков открыл его – револьвера там не оказалось. Он задумался и потом попытался вслух представить сцену убийства:

– Итак. Грабитель под угрозой ножа заставил Чванова открыть несгораемый шкап. Пока негодяй выгребал оттуда деньги, ростовщик подошел к столу, вытащил револьвер, но выстрелить не успел. Потому что опомнившийся преступник подскочил и пырнул его кинжалом.

– Кинжал он мог и метнуть, – предположил пристав. – Кавказцы способны поразить подобным ножом на десяток шагов.

– Значит, преступник – кавказец. Зачем же кавказец разбил витрины? Ведь мог, как и я, вытащить ключи из халата… Кстати, а где конторская книга Чванова? У всех ростовщиков такая имеется.

– В нижнем ящике стола. Там же и квитанции, – сообщила кухарка.

Яблочков открыл нужный ящик, вытащил оттуда гроссбух, стал его листать… Сие занятие прервал городовой, который привел Прокопия.

– Царствие небесное! – прошептал дворник, увидев мертвое тело, и повернулся к киоту, чтобы перекреститься. – Господи! Вот ведь ироды. Ещё и иконы украли.

Кухарка подняла голову:

– И впрямь украли, а я и не приметила.

– Много их было? – спросил Яблочков.

– С дюжину! И каждая в дорогущем окладе, – сокрушенно заметила кухарка.

– Описать иконы с окладами сможешь?

– Конечно…

– Господин пристав, не в службу, а в дружбу, покамест я с этим красавцем беседую, составьте с Павлухиной список икон и запишите, как выглядят оклады.

– Хорошо.

Чтобы не мешать опросу дворника, пристав с кухаркой удалились на кухню.

– Твоих рук дело? – зловещим тоном вопросил дворника Яблочков, указав на ростовщика.

– Нет…

– Твоих, твоих! По глазам твоим бесстыжим вижу, что ты