— Не зачем, а за что. За спасение, должно быть.

— Ты не взяла?

— Конечно, нет.

— Правильно, за спасение брать деньги неприлично. Хотя,если человек от чистого сердца…

— Мама…

— Что мама? Думаешь, мне легко видеть, как тынадрываешься? Бегаешь с института на работу, полы моешь. У нас в отделедевчонки расфуфыренные, а ты в сапогах, которые тебе в десятом классе покупали.Джинсы и две кофты — вот и все наряды.

— Мама… — повторила я и добавила мягче:

— Я не надрываюсь. И сапоги вполне приличные, мне ихеще на пару лет хватит. Кофту я себе куплю…

— Ага. У нас долг за квартиру полторы тысячи, Андрюшкекуртку надо, он же раздетый…

— Он на работу устроится и куртку купит.

— Ох, как без отца плохо… — Мама подошла ко мне,обхватила мою голову руками и прижала к себе. Я испугалась, что она заплачет,но в этот раз обошлось, мама гладила мои волосы и только вздыхала, а потомспросила:

— А этот Николай, он как вообще, молодой?

— Вроде бы…

— Что значит вроде бы? Сколько ему: тридцать, сорок,пятьдесят?

— Лет двадцать семь. Я не уточняла.

— Не женат?

— Мама… Мне неинтересно, женат он или нет.

— Он что, урод?

— Глаза, нос, уши… все на месте. Мама хихикнула,покачала головой и вновь спросила:

— Но он тебе не нравится?

— Ни капельки.

— Почему?

— Просто не нравится.

— Знаешь, что я тебе скажу, — главное, чтобыженщина нравилась мужчине, а все остальное… можно привыкнуть. Ну, вышла я затвоего отца по большой любви. И что? Осталась в тридцать лет с двумя детьми.Папаша копейки не прислал и ни разу не поинтересовался, как мы? Дохни с голоду,а ему и горя мало… вот и вся любовь. Ладно, — мама махнула рукой, —не взяла денег, и правильно. У бедных тоже есть гордость.

O гордости я особо не размышляла, но Мелех Николай Петрович,как значилось на визитке, мне не нравился, и с этим, как говорится, ничего неподелаешь.

На следующий день, вернувшись из института, я застала накухне невероятную сцену: мама с Андреем пили шампанское, на столе стоял торт,разнообразная закуска, а лица обоих просто сияли от счастья.

— Что за праздник? — насторожилась я.

— Андрей работу нашел. Отгадай, сколько ему будутплатить? Триста долларов, и это только в первое время.

Андрей подмигнул мне, я опустилась на табуретку рядом.

— Что за работа?

— Экспедитором. Конечно, командировки, но это ерунда,привыкну. Завтра выхожу.

— Как фирма называется? — Они переглянулись, неторопясь с ответом. Мне стало ясно, в чем дело, я кивнула и со вздохомзаметила:

— Ты ему звонил.

— Кому? — нахмурился Андрей, но тут заговориламама:

— Звонил, и что такого? Мы не милостыню просим, аработу. В этом нет ничего зазорного. Сейчас на хорошую работу просто так неустроишься. И вообще, я не понимаю, почему ты так против него настроена?Андрюша говорит, он приятный человек. Правда, Андрей?

— Да. Классный мужик, такими бабками ворочает, аразговаривал со мной запросто и даже до Двери проводил.

— Ладно, — кивнула я, — наливайтешампанского, будем праздновать.

Позднее, лежа в постели и укрывшись с головой одеялом, япопыталась понять, отчего я в самом деле настроена против этого Мелеха, ноответа так и не нашла. Возможно, сработало предчувствие, хотя тогда я еще незнала и не могла знать, что пройдет немного времени — и моя жизнь, пусть неочень веселая, но привычная и размеренная, полетит под откос и я не раз вспомнюдождливый осенний вечер, свой дурацкий героизм, а точнее, глупость, и будуочень сожалеть, что нелегкая понесла меня гулять с Молчуном, сидела бы дома,глядишь, до сих пор жили бы спокойно…

Андрей начал работать у Мелеха, а тот стал частым гостем унас в доме. Дошло до того, что прежде, чем идти домой, я непременно звониламаме, желая знать, не засиделся ли у нас благодетель, а если оказывалось, что ив самом деле засиделся, под любым предлогом отлынивала от дома. Разумеется, чемчаще приходилось придумывать поводы для того, чтобы избежать встречи с ним, тембольше он меня раздражал, пока дело не дошло до тихой ненависти.

Понимания в родном доме я не находила. И Андрей, и мама водин голос твердили, какой Николай Петрович замечательный, думаю, они лелеялимечту о том, что я выйду замуж за богатого человека. За богатого я была непротив, при условии, что он не будет вызывать у меня отвращения, так что случайс Мелехом был безнадежным, но родственники об этом не догадывались, а ястаралась с ними данный вопрос не обсуждать.