Каждый день ко мне приходила мама и плакала. Домой мнепришлось вернуться, а через месяц, в течение которого мы так ни разу и невстретились, Андрей погиб. В городе болтали разное, мне было не до досужихразговоров, но и в мамину версию об ограблении три огнестрельных ранения невписывались. Похоронами занялся Мелех и денег не пожалел. На поминках подошел кнам, обнял маму, пообещал, что не оставит ее в беде, говорил трогательно и дажесо слезой, а потом сграбастал мою руку и пробормотал сочувственно:

— Сожалею. — Но в его взгляде мне чудиласьнасмешка. От горя и растерянности я плохо справлялась с эмоциями и сделала то,что в любом случае делать не следовало: плюнула ему в физиономию. Не думаю, чтоон был виноват в смерти брата. В конце концов, Андрей сам сделал свой выбор, нотогда я склонна была во всех несчастьях винить Мелеха. Он вытер лицо,усмехнулся, пожал плечами, ничуть не смущаясь, и на некоторое время исчез измоей жизни. Правда, раз в месяц от него приезжал человек и привозил мамеденьги. Иногда Николай Петрович звонил ей, и она с ним подолгу разговаривала.

— Зря ты к нему так относишься, — со вздохомувещевала она.

— Мама, он втравил Андрея в гнусную историю…

— С ума сошла, в какую еще историю? Андрюша…

— Я не знаю, чем занимается этот Мелех, но одно ясно:Андрей…

— Замолчи, — прикрикнула мама, — не смейговорить гадости о брате. Мне плевать, что люди болтают. Я знаю одно: когдаслучилась беда, помог нам только Коля и до сих пор помогает.

— Он помогает, потому что прекрасно знает, что виноват.

— Он помогает, потому что дружил с Андреем и мы ему небезразличны. А ты брату собаки простить не можешь, даже мертвому.

После этого разговоров о Мелехе я избегала и, честно говоря,перестала о нем думать, благо он себя не проявлял до тех самых пор, пока я невлюбилась.

Как водится, чувство поглотило меня целиком, я радоваласьжизни, потому что моя любовь не осталась безответной. Сережа сделал мнепредложение, я с готовностью согласилась, а вот мама в восторг не пришла.

— На что жить будете? — спросила она сурово.

— Проживем, — оптимистично заверила я.

— Проживете… — презрительно фыркнула она. — А еслиребенок? О, господи, о чем ты только думаешь?

Вскоре, однако, думать пришлось не о свадьбе, а о здоровье.Как обычно, проводив меня до дома, Сережа возвращался к себе, но в трех шагахот остановки его встретили трое подонков и жестоко избили. Из больницы он вышелтолько через месяц, и свадьбу пришлось отложить. Напавших на него парней,конечно, не нашли, что никого не удивило.

Мы вновь назначили день свадьбы. Не успели раны зажить какследует, а Сергея избили вторично, на этот раз прямо возле института. Когдаподобное произошло в третий раз, стало ясно: это не случайные хулиганы. Ярассказала Сергею о Мелехе, но он в ответ только усмехнулся. День свадьбыназначили уже в четвертый раз, а я пошла в милицию, потому что внутренний голосподсказывал мне: ждать, что Мелех угомонится, — дело зряшное. Беседовал сомной симпатичный дядька, выслушал, покивал и даже посочувствовал, а потомсказал:

— Вам лучше уехать.

— Куда? — растерялась я.

— В другой город.

— А институт?

— Ну что я могу сказать… если все так, как вы говорите…

— Что значит «если»? — возмутилась я.

— Если — это значит, что доказать ничего нельзя.Конечно, то, что ваш молодой человек оказывается в больнице с интервалом вполтора месяца, делает вашу историю правдоподобной. Но сам Мелех никого не бил,следовательно…

— Следовательно, он будет продолжать измываться наднами, а вы и пальцем не пошевелите, — закончила я.

— А на каком основании я смогу его привлечь? У негосвора адвокатов, а у меня что? Ваше заявление? Так он мне в глаза рассмеется. Иеще вас за клевету к суду привлечет. Так что забирайте заявление и… думайте.

— Спасибо, — кивнула я. — Заявление я у васоставлю. Если эта сволочь еще раз тронет моего парня, я его убью. Потом неговорите, что не предупреждала.

— Ты не дури, — покачал головой дядька, —убьешь, так в тюрьму сядешь.

Я покинула кабинет, громко хлопнув дверью.

Со свадьбой мы теперь не торопились. Сережины родители комне охладели, что было, в общем-то, понятно, и я не обижалась. Дальше сталосовсем скверно: пару раз ему звонили по телефону с угрозами, и я, и Сережажили, как на вулкане. До института его провожал отец, а домой возвращалисьбольшой компанией. Сколько так выдержишь? Он и не выдержал. Однако гордость непозволяла просто взять да и бросить меня, он бросил институт и с первымпризывом оказался в армии, откуда не вернулся, то есть вернулся, но многораньше положенного срока, удостоившись трогательной речи военкома и памятниказа счет общества ветеранов-афганцев".

Мелех явился ко мне на следующий день после похорон, выразилсочувствие и душевно спросил, не может ли чем помочь. Ясно было, плевать ему вфизиономию можно до бесконечности, впечатления это не произведет, да и я к томумоменту научилась держать себя в руках, даже если для этого приходилось сцепитьзубы, и вежливо ответила, что горю моему не поможешь.

— Ерунда, — беспечно отозвался НиколайПетрович, — все забывается и горе тоже. А о парне твоем, по большомусчету, и сожалеть не стоит, если б он тебя любил, не сбежал бы в армию.

Комментировать это утверждение я не стала, лишь взглянула всерые глаза спасенного мною. Мама, наблюдавшая эту сцену, слабо охнула, а самМелех, хоть глаз не отвел, но впечатлился, нервно дернул щекой, после чегоулыбнулся широко и безмятежно. Стало ясно, нам в одном городе не жить: не онменя, так я его. Ситуация, в которой «я его», виделась смутно, хотя ненавистьпереполняла меня и, сказать по чести, мне очень хотелось, чтоб земное егосуществование как-нибудь поскорее бы пресеклось и не без моей помощи (но инесчастный случай меня бы вполне устроил). Словом, выходило по-любому — «онменя», и убираться из города мне надо было незамедлительно. Однако я ещенемного поупрямилась. Закончила институт и устроилась на работу, а через неделюменя уволили, даже не потрудившись придумать предлог. Мама вечером жаловаласьпо телефону Мелеху, и я слышала, как он сладенько отвечал:

— Ничего, Полина девушка серьезная, что-нибудь подыщет.Я бы с радостью помог ей, но ведь она этого не хочет. Невзлюбила, а вот за что,не пойму.