в секторе. Уж очень долго мы сюда добирались. Где я сейчас? И в чём меня подозревают? Не всех же преступников так хватают! Хотя мне-то откуда знать? А-а-а-а-а! ПРИДИТЕ УЖЕ, КТО-НИБУДЬ!»

Но приходить никто не спешил. В какой-то момент Элли умудрилась даже задремать. Собственно, звук открываемой двери и выдернул её из дрёмы.

Человек в форме и с оружием в руках зашёл в комнатушку. Второй такой же остался в коридоре.

– На выход.

Спорить она не стала. Спасибо, одно плечо уже болит. И чем быстрее она со всем разберётся, тем быстрее она уйдёт отсюда. Девушка встала со скамейки и покинула комнату своего недолгого заточения. Тот охранник, что стоял снаружи, двинулся по коридору, а второй ― замыкал маленькую процессию.

«Можно подумать, что особо опасного преступника ведут».

От этих мыслей она поёжилась.

Это было огромное здание ― то, по которому они сейчас шли. Элли успела отметить несколько коридоров, которые вели к лифтам, связанным со станциями. Пару раз мимо проходили люди в костюмах. Они косились на Элли, но ничего не спрашивали у её конвоиров. А они всё шли и шли.

Пока не остановились возле одной двери. Она ничем не выделялась от других в коридоре. Разве что возле этой был сканер для пропуска. Впереди идущий достал свою карточку и открыл дверь. Зашёл первым. Из-за его спины девушка не могла даже особо заглянуть и узнать, что её там ждёт.

– Вперёд.

Мужчина позади не повышал голос, но ослушаться его явно было бы ошибкой. Поэтому Элли сразу последовала в комнату. Дверь за ней закрылась.

– А, вот и вы, ― новый голос раздался откуда-то из глубины. ― Присаживайтесь, Элеонора.

Пластиковый стул скрипнул, погнулся, но уцелел. Босые, в одних носках, ноги холодил бетонный пол. Пальцы сами собой подогнулись, ступни прижались друг к другу, храня частички тепла.

– Добрый… м-м-м.., – Элли замялась. Она не знала который сейчас час.

– Я – лейтенант Алексей Константинович Лужин. Занимаюсь вашим делом.

– Очень приятно…

–Итак, пройдёмся по началу. Вы – Элеонора Викторовна Московская, дата рождения – седьмое августа две тысяча …. года?

– Всё так.

– Что вы делали вчера вечером?

Начался долгий и весьма утомительный процесс допроса. Лейтенант всё спрашивал и спрашивал, порой Элли казалось, что он спросит что-то типа «какого цвета и формы была лампочка в общественном туалете? Она оттеняла ваши носки или подчеркивала рисунок на них?» ― настолько нелепы и безумно подробны были его вопросы. Девушке казалось, что она перечислила свой день поминутно, пока в один момент Алексей Константинович не пододвинул к ней планшет. Её планшет.

– Это ваш рисунок?

Девушка уставилась на экран.

– Что?.. Да…

– Вы как-то связаны с организацией «Вверх»?

– Нет. Только слышала о них в новостях.

– Тогда почему вы нарисовали это?

– Послушайте, я нарисовала это под вдохновением от роликов. Ну, после того инцидента…

– То есть вы хотите сказать, что этот рисунок совершенно случаен и никак не связан с запрещённой организацией?

– Да, всё так.

– Тогда почему сюжет вашего… комикса… так пересекается с идеей этой организации?

– Что? В чём?

– А вы сами не видите?

– Нет!

– Тогда посмотрите внимательнее сюда и сюда.

Мужчина листал её файлы. Стучал пальцем по тем моментам, которые особо хотел выделить. Элли тупо смотрела то на картинку, то на текст. И ничего не понимала.

– Я не понимаю…

– Ну раз вы настаиваете… Отведите Элеонору Викторовну назад в её камеру. У неё будет время обдумать свой ответ.

– Что? Нет! Подождите! Это какое-то недоразумение! Я нигде не состою, комикс просто моё хобби.

Один из охранников начал поднимать её с места. Девушка вывернулась, облокотилась руками на стол и нависла над всё ещё сидящим лейтенантом.

– Это какая-то ошибка! Я ни в чём не виновата!

– Успокойтесь. Если вы действительно ни в чем не виноваты, то мы скоро в этом разберёмся.

– Но!..

– А пока ваши действия могут быть восприняты как сопротивление следствию. Но вы же не хотите усложнить себе жизнь?

– Нет…

– Вот и хорошо. Позвольте нам заняться этим делом. Если вы ни в чём не виновны, то совсем скоро вы окажетесь дома.

– Да. Хорошо.

В этот раз она дала себя вывести. Тихо и мирно. Дверь невзрачной комнаты закрылась, а за ней, казалось, и вся её прошлая жизнь. Элли поёжилась, только сейчас она ощутила насколько замёрзли и болят ноги. Как она голодна и нуждается в знакомой обстановке. И насколько всё кажется сном.

Они шли обратно. Через коридоры, мимо лифтов и людей в костюмах, мимо таких же людей в форме, что сопровождали её.

Вот они снова поравнялись с военными. Прошли. По ощущениям девушки, до камеры оставалось совсем чуть-чуть, как сначала один, а потом и второй охранники повалились на пол. Кто-то схватил её за локоть. Потянул назад. Элли оглянулась, но увидела только человека в маске. В руке у него было огнестрельное оружие.

«Странно, но я ведь ничего не слышала…» ― Из книги и фильмов Элли знала одно ― оружие ужасно громкое. Даже то, что с глушителем. Но ведь охранников вырубили (ей не хотелось думать, что их убили) совершенно бесшумно!

– Иди за мной.

Элли не успела вымолвить и слова, как они быстро пошли назад по длинному коридору. Как оказалось, до ближайшего лифта. Возле сканера человек в маске приложил свою карточку, и панель озарилась зелёным светом.

– Куда вы меня ведёте?

– Молчи.

В её сторону качнулось дуло оружия. Элли замолкла.

Они прошли в лифт. Двери сомкнулись. И, как оказалось, её прошлая жизнь.

***

Лифт тихо шумел, спуская их всё ниже и ниже. Затем они пересели в другой. И ещё. Ещё. Двери последнего были замаскированы и почти не отличались от стены. Промышленный район. В таком гуле, где посменно без перерывов работают сотни тысяч людей, где не замолкают станки, не услышать лёгкое гудение бокового лифта легче лёгкого.

Зайдя в лифт, её сопровождающий поднял руку в странном жесте. Двери закрылись, а затем и сама коробка двинулась в сторону. Только после жеста Элли поняла, что внутри лифта нет привычных кнопок или какой другой панели для ввода. Значит, где-то есть камера, и за этим лифтом постоянно наблюдают и запускают кабину вручную. Девушку затрясло. Осознание, что ей не выбраться из этой ситуации, накатывало волнами. Задавив в себе истерический всхлип, она сжала кулаки так, что заныли пальцы. Эх, жаль, что она совсем коротко подстригает ногти, может лёгкая боль помогла бы ей сейчас чуть прийти в себя. А то она была на грани того, чтобы кинуться в сторону лифта