Лоран, это и был Лоран… Или не Лоран, какая разница! Фанниего так называла, чтобы не ломать язык на его настоящем имени, но все – все! –больше ей так называть некого. Его больше нет в жизни Фанни, она потеряла егопо собственной дурости, потеряла меньше чем через полгода после того, какобрела, после того, как поверила, что может наконец-то стать счастливой. И вотс тех пор она каждый день продолжает прибегать по утрам на Пон-Неф, жадно отыскиваяглазами широкоплечую фигуру, и темные волосы, и промельк улыбки в серо-голубыхглазах, а не найдя Лорана, снова и снова приостанавливается около каменнойскамьи, смотрит на зеленую воду Сены (в Сене всегда зеленая вода, зимой илетом, весной и осенью, в дождь и при солнце) и думает, что настанет,обязательно настанет наконец день, когда она или дождется здесь Лорана, или всеже перегнется через парапет слишком сильно, так что носки ее кроссовокоторвутся от мостовой, и Фанни потеряет равновесие, перевалится вниз… Но она недаст своему телу задержаться на спасительном выступе, а скатится с него, рухнетв темно-зеленую стынь Сены, которая сразу отнимет у нее дыхание… а потом еерыжие волосы и бледное лицо сведут с ума раннего прохожего, к примеру, туриста-японца,который будет таращиться на нее с какого-нибудь другого моста, например, сПон-дез-Арт или Пон-дю-Карусель, и думать, есть, мол, нечто жуткое изавораживающее в этой картине – утопленница, несомая течением…

Фанни передернула плечами, отгоняя привычно наваливающийсяна нее утренний кошмар, еще раз негодующе взглянула на тщедушного наглеца всизых джинсах, который занял священное для нее место, и совсем было собраласьбежать дальше, так и не исполнив непременного утреннего ритуала, как вдругзаметила, что парень слишком уж перегнулся через парапет. Носки его кроссовокпочти оторвались от мостовой, он вот-вот рухнет вниз.

И он склоняется еще сильнее! Он с ума сошел!

* * *

Валерий Сергеевич Константинов умер в ночь на понедельник,31 января, на четырнадцатом месте четвертого купе шестого вагона скорого поезда«Нижегородец» сообщением Горький – Москва (несмотря на то, что Нижний Новгороддавно обрел свое историческое название, железнодорожники упорно продолжаютименовать его Горьким, то ли для скорости произношения и написания, то ли ещепо каким-то своим тайным железнодорожным причинам). Смерть Константинова напервый взгляд выглядела вполне естественной – никаких следов насилия и прочегокриминала: уснул человек и не проснулся. Тихая, милосердная смерть. Между намиговоря, кто из нормальных людей, срок земного бытия которых с каждым годомстановится все короче, не мечтает о такой тихой смерти – конечно, желательно быне в вагоне поезда, пусть даже скорого и даже сообщением Горький – Москва, а всобственной постели… но это уж кому как повезет. Можно было бы считать, чтоКонстантинову тоже повезло, хотя вроде бы рановато умиратьпятидесятипятилетнему мужчине. С другой стороны, всякое бывает, и вообще,процент ранних смертей у мужчин куда выше, чем у женщин! Однако работникаммилиции по долгу службы положено предполагать криминал даже там, где его нет ибыть не может. Ведь Константинов вполне мог быть, например, отравлен. Конечно,вскрытие покажет причину, но ситуацию однозначно делало подозрительной исчезновениепопутчиков покойного.

Впрочем, в том, что на месте не оказалось двоих из них,ничего подозрительного не было: они сошли на своей станции в половине шестогоутра. Копии проездных документов у проводницы сохранились: билеты ровно неделютому назад приобрели супруги Шаповаловы, пенсионеры, решившие навестить внука,которому 31 января исполнялось восемнадцать. Конечно, вполне могло статься, чтоШаповаловы нарочно подгадали поездку к тому времени, когда Валерий Константиновотправится по каким-то неведомым своим делам в Москву, и совершеннолетие внукабыло не более чем попыткой создать алиби, однако свои билеты они купили на двадня раньше, чем покойный Константинов. Купить билеты на два дня раньше иоказаться в одном купе с будущей жертвой – это устроить не так-то просто… Либоследует предположить участие в деле сообщника из числа железнодорожников,например билетной кассирши, либо такую степень совпадения случайностей, которойне отыщешь даже в романчике какой-нибудь дамы-детективщицы, самой пылкойлюбительницы невероятных совпадений.

Пожалуй, Шаповаловы как кандидаты на роль преступниковотпадали изначально. Самое большее, на что они годились, – это бытьсвидетелями.

Вот только свидетелями чего?

Но пока бог с ними, с Шаповаловыми, тем паче что они ни вчем не повинны.

Гораздо больший интерес у дознавателей вызывала личность ещеодного попутчика покойного Константинова – четвертого пассажира купе, ехавшегона шестнадцатом месте. Хотя бы потому, что эта самая личность оказаласьнеизвестна. То есть потом, после соответствующего запроса, из данных,сохранившихся в компьютере, выяснилось, что билет на данное место был проданнекоему Ломакину А.Н. (номер паспорта такой-то, прописан в Нижнем Новгородетам-то). Учитывая, что Ломакин покупал билет почти одновременно сКонстантиновым и даже в одной кассе с ним, упомянутый гражданин вполне годилсяна роль объекта милицейских розысков. Однако вся странность состояла в том, чтоЛомакин на своем месте не ехал! То есть, когда поезд отошел от вокзала ипроводница начала проверять билеты, оказалось, что пассажир не явился котправлению.

Такое бывает. Например, опоздал. Или передумал ехать, абилет сдать не успел. Или потерял билет. Или вообще в больницу попал, уже не добилета стало, не до поездки и не до Москвы. Да умер, в конце концов!

Проводница Якушкина сообщила о наличии свободного местаначальнику поезда, и тот решил осчастливить мужчину, который ворвался в поездза несколько минут до отправления и принялся умолять начальника найти емусвободное местечко.

Такое бывает сплошь и рядом. Особенно по понедельникам.Особенно если понедельник приходится на тридцать первое число. В дни (вернее,ночи) таких поистине роковых совпадений второй, вечерний поезд из Нижнего вМоскву, в народе по старинке именуемый «Ярмарка», хотя официально он зоветсятеперь как-то иначе, отчего-то не ходит. И вся нагрузка (а народу в Москву кпонедельнику рвется чертова уйма!) ложится на бедный «Нижегородец», которыйтогда просто-таки трещит по швам. Начальники поездов пускают пассажиров даже наместа 37 и 38, которые официально значатся местами для отдыха проводников! Какоформляются в этом случае проездные документы, знает всякий, кто хоть разпопадал в такую ситуацию. А вот какие суммы взимаются с желающих непременнодобраться до Москвы – это остается красивой маленькой тайной начальника поездаи пассажира. С другой стороны, начальники называют конкретную стоимость билета,но ведь пассажиру нужен билет любой ценой, и он сулит, что будет оченьблагодарен…