Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Порывшись в сумке, она достала небольшую книжку и объяснила, что нашла ее в магазине недалеко от дома. Это оказались гороскопы. Мама нашла нужный месяц и зачитала мне описание, соответствующее моему рождению. Дальше она пересказала явно прочитанное где-то мнение о том, что в молодости люди, рожденные под этим знаком зодиака, склонны к идеализму. Чтобы впоследствии стать по-настоящему свободными, они должны осознать тщетность своих мечтаний и смириться, вот тогда они будут счастливы. Люди моего знака любят покой, порядок и красивые вещи, но склонны к самокопанию.
Про свой собственный знак она тоже почитала, а потом выдала астрологическую характеристику и для моей сестры. По ее словам выходило, что сестра была верным, трудолюбивым человеком, однако склонным к немотивированным вспышкам агрессии и могла злиться довольно долго. Мама увлеклась и добралась до той части, в которой говорилось о совместимости людей друг с другом в зависимости опять же от знака зодиака. При этом она увлеченно принялась сравнивать своих детей, то есть нас, сначала друг с другом, а потом каждого из нас с собой.
Мне показалось, что кое-что подмечено верно, а кое-что, наоборот, совершенно не годилось. По-моему, вся ценность подобных рассуждений в том, что с помощью гороскопов вы можете легко объяснить себе действия любого человека и тем самым сделать его понятным для себя. Никакого особого откровения в этой книжке не содержалось. Ну, в самом деле, кто может сказать, что именно сделает тот или иной человек в конкретный день, не говоря уж о том, чтобы знать, что он там думает в глубине души? Мне захотелось развить эту мысль, чтобы разобраться хотя бы самой, но маме-то это зачем? Она предпочитала простые решения: по гороскопу моя сестра должна быть щедрой и вполне счастливой в обществе других людей, а мне лучше бы повнимательнее относиться к деньгам в мае. И точка. Так что я промолчала.
Еду нам принесли на двух подносах. В центре каждого стояла миска с белым рисом, а вокруг теснились тарелочки и плошечки с овощами и соусами на любой вкус. Мама высказалась по поводу каждой посудины, но в целом одобрила наши совместные усилия. Она элегантно управлялась с палочками, как, впрочем, и всегда. А у меня получалось не очень ловко, как бы я ни пыталась ей подражать, они скрещивались как раз тогда, когда я этого не хотела, в результате еда падала обратно на тарелку.
Во время обеда я поинтересовалась, не хочет ли она посмотреть что-нибудь особенное, какой-нибудь сад или пагоду. Она беспечно махнула рукой и сказала, что ей все годится. Перед приездом она пролистала путеводитель, но покупать его не стала. Но вот на обложке там была фотография ярко-красных ворот… Я припомнила, что такие ворота расположены в Киото, а поскольку наш маршрут там и кончается, она обязательно их увидит.
Я первой закончила с едой, положила палочки на край миски и подождала. Посмотрела в окно. Железнодорожная магистраль выглядела темной рекой. Шум оттуда совсем не долетал до нас. По улице проехали мужчина и женщина на велосипедах. Одной рукой они держали руль, а другой – сложенные зонтики. Шли прохожие. Время от времени кто-то заходил в магазин на противоположной стороне улицы. Витрины магазина ярко светились, и я даже могла разглядеть красочные упаковки с эмблемами знакомых брендов. Сцена показалась мне знакомой, особенно если учесть запахи, витающие в ресторане и вокруг него. Странно. Я, между прочим, думала не о своем детстве, из которого могли прийти подобные ассоциации, а о мамином, прошедшем совсем в другой стране. И все-таки было что-то узнаваемое, характерное для субтропиков, особенно в запахах чая и дождя. Откуда пришло воспоминание? Может, из ее фотографий или сериалов, которые мы вместе с мамой смотрели еще в моем детстве? Или я вспомнила ощущение от сладостей? Мама покупала их и мне, и себе. Вроде бы нам нравилось одно и то же, но в остальном-то мы были совершенно разными! Но это же оттуда, из нашего старого дома. Как, интересно, я могу чувствовать себя как дома в совершенно незнакомом месте?
Мама решительно отодвинула очередную миску и заявила, что больше не хочет. Я ее успокоила, сказав, что все в порядке, и переложила остаток риса из ее миски в свою. Дело было не в том, что я хотела есть. На дне наших мисок таился маленький синий кружок, напоминавший прудик, только когда миску наклоняли, вода в нем оставалась неподвижной. Мне просто хотелось еще раз взглянуть на него.
Наш отель располагался в одном из самых оживленных районов города, с одной стороны – вид на вокзал, с другой – на знаменитый парк. Помнится, когда я бронировала номер, то рассчитывала на повышенный комфорт, даже на некоторую роскошь. Однако теперь я не очень-то была уверена в правильности своего выбора. Отель как отель, с обычной тяжелой мебелью, такой же незапоминающейся, как в отелях по всему миру. Разве что комфорт обеспечивала как раз эта похожесть, все-таки спокойнее, когда ничто особенно не выделяется и не угрожает. Коридоры похожи на все прочие настолько, что я путалась, пытаясь найти наш номер, и постоянно сворачивала не в ту сторону. Пока мама принимала душ, я села на одну из двух односпальных кроватей и позвонила сестре. В торце комнаты было большое окно с эркером и тяжелыми шелковыми занавесями, прикрытыми тюлем. Сквозь него пробивались красные предупредительные огни на крышах небоскребов и высокой башне, наверное Токийской. На них я и смотрела, пока говорила по телефону.
Я поинтересовалась у сестры, что новенького. Мне тут же доложили, что ее дочь три дня подряд ходит в одном и том же платье. Только в ванной снимает, а потом и спит в нем. Сестра рассказала, что незадолго до отъезда попросила маму присмотреть за детьми в универмаге, вот там дочь и высмотрела свое платье, потребовала приобрести его немедленно, а когда наша мама высказала некоторые сомнения, устроила свою первую публичную истерику. Конечно, мать в панике уступила и купила платье. По словам сестры, платье было чудовищным как по виду, так и по цене. Но дочке что-то в нем понравилось, задело что-то в глубине души, невыразимое в силу возраста. К
