Она попыталась приподняться. Ей показалось, что ноги у неескрючились и отказываются служить. Она почувствовала, что падает. Однакопальцы, обхватившие ее запястье, продолжали тянуть вверх. Потом другие рукиподхватили ее под мышки, под лопатки и осторожно подняли вверх.

Снова темнота и ощущение, что ее несут.

Голоса… Голоса, ведущие какой-то бессмысленный разговор. Онаразличала отдельные звуки и понимала, что это слова, но их значение до нее недоходило.

Кроваво-красные блики на дороге. Скрежет покрышек.

— Скорее, здесь произошла авария.

— Вон там…

— Я думаю, он умер…

— Прямо здесь…

— Прошу прощения, мадам, но произошла автокатастрофа и…

Завизжали покрышки… Сирена…

Темнота. Полнейшее забытье.

От боли к ней вернулось сознание. Все выбоины, всенеровности дороги, по которой мчалась машина, отзывались резкой, острой болью.Судя по звукам, они находились уже в городе. Стефани различала сигналы, шуммашин. Но «скорая помощь» мчалась без задержки, звук сирены расчищал для неедорогу. Стефани чувствовала, как подбрасывает машину, как она раскачивается,когда шофер, объезжая замершие машины, поворачивает руль то в одну, то в другуюсторону.

Потом она почувствовала прикосновение чьих-то рук, услышала,как мужской голос произнес:

— Спокойнее, спокойнее…

Ее подняли на носилках. Запахло эфиром. Она на мгновениеоткрыла глаза и увидела белые стены коридора, уплывающие вдаль. Ее бережновезли на каталке. Яркий свет слепил глаза, чьи-то искусные пальцы ощупывалитело… Она почувствовала острую боль, услышала чей-то шепот, шуршаниенакрахмаленных халатов, затем укол иглы… Ей стало трудно дышать, и онапопыталась что-то сбросить с лица, глотнуть свежего воздуха.

Женский голос посоветовал:

— Дышите глубже… Еще глубже…

Она послушно сделала глубокий вдох.

Хорти посмотрела на белокурые волосы, разметавшиеся поподушке.

— Ну и видок у тебя, дорогая! — ласково произнесла она.

Стефани улыбнулась:

— Знаю. Понимаешь, у меня все болит.

— Тебе повезло, что нет переломов. Сильные ушибы, несколькошвов на ногах, порез на плече, но тебя ловко заштопали.

— А шрамы?

— Их не видно, если только ты не надумаешь танцевать вкостюме Евы.

— Да, мне только этого не хватает. У меня во рту — как вномере, из которого вывалились пьяные матросы.

— Угодила же ты в историю!

— Да уж… Ехала сюда, чтобы поискать работу, и вот теперьлежу. Когда я смогу отсюда выбраться, Хорти? Пожалуйста, обрисуй мне настоящееположение вещей.

Хорти было уже под тридцать, и весила она сто пятьдесятфунтов. У нее была ладная фигура, а уютные округлости ее форм привлекаливзгляды мужчин. Ее глаза говорили о покладистости и добродушии, а уголки губбыли всегда готовы изогнуться в улыбке. Она отличалась широтой взглядов ибесконечной терпимостью, позволявшей в любом положении находить смешныестороны. Ее нельзя было оскорбить, шокировать, даже просто вывести из себя.Хорти принимала жизнь такой, как она есть, ни о чем не беспокоилась и ни в чемсебя не ограничивала.

«Конечно, мужчинам нравятся тоненькие, стройные фигурки, —говаривала она, — но им нужен и хороший характер. Он не менее важен, чемкрасивая „упаковка“. А я люблю покушать и не собираюсь себя урезать».

И, надо сказать, Хорти никогда не испытывала недостатка вмужском внимании. У нее было множество поклонников, с которыми она веселопроводила время. Сначала это были товарищеские отношения, потом они переходилив привязанность. Мужчины находили, что по сравнению с ней другие женщиныкажутся безвкусными и неинтересными.

— Выкладывай, Хорти! Сколько мне тут еще торчать? — спросилаСтефани.

Хорти посмотрела на подругу. Улыбка все больше растягивалаее губы, и в глазах искрились смешинки.

— Должно быть, ты была сильно навеселе, — покачала онаголовой.

— Что ты имеешь в виду?

— Раз угнала чужую машину.

— Угнала машину? О чем ты толкуешь?

— Разве ты не свистнула эту шикарную тачку?

— Боже великий, нет, конечно. Я ехала…

— От тебя разило спиртным.

— Да, он не отставал от меня, пока я не выпила немного.

— Но машину-то вела ты?

— Ничего подобного, Хортенс Житковски!

В глазах Хорти появилось суровое выражение.

— Ты ведь не станешь морочить голову своей старой подруге,нет?

— Нет, конечно!

Хорти огляделась вокруг и сказала, понизив голос:

— Все в порядке, Стефани. Сиделка ушла.

— Говорю тебе, машину вела не я.

— Когда тебя нашли, ты сидела за рулем. Неожиданно Стефанивсе поняла.

— Правильно, в тот момент так оно и было. Я вспомнила. А чтослучилось с мужчиной?

— С каким мужчиной?

— С тем, который был вместе со мной. Который вел машину…

Хорти недоуменно пожала плечами.

— Кто-нибудь пострадал? — спросила с беспокойством Стефани.

— Очень многие. Некоторые в тяжелом состоянии. Вы врезалисьв машину справа, потом в ту, что шла вам навстречу, и она отлетела в соседнийряд. Затем ваша машина полетела вниз, несколько раз перевернулась в воздухе ичудом задержалась на самом краю обрыва. Все удивляются, как она еще незагорелась.

— Но я не вела эту машину. Кому она принадлежит?

— Какой-то шишке из Голливуда. Машину угнали вчера днем.

— Вчера… Что это был за день?

— Четверг.

— Машина на самом деле была угнана? — Угу.

Стефани попыталась сесть, но это ей оказалось не под силу —она снова упала на подушки.

— Какой ужас! — простонала девушка. Хорти сразу ееуспокоила:

— Все не так страшно. Они не смогут привлечь тебя за угонмашины, если ты будешь твердо придерживаться своей версии. И не смогутдоказать, что ты была пьяна Неосторожная езда — самое большое, что с могут натебя навесить, если только… Послушай, Стефани, может, ты и вправду хватилалишку и тебе взбрело в голову покататься, а?