Дрейк моментально вытащил из кармана ассигнацию.

— Миссис Уорфилд, это полностью меняет ситуацию. Убежден,что вы не можете нести ответственность за то, что натворил ваш муж, а вашенамерение поддержать его представляется мне достойным похвалы.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, не находяслов.

Дрейк протянул ей пятьдесят долларов.

— Место, которое я намерен вам предложить, еще неосвободилось, но думаю, через неделю все будет в порядке. Поэтому я даю вамжалованье за две недели вперед.

Мейсон заговорил с хмурым видом:

— Скажите, ваш муж — не тот ли Уорфилд, который был осужденв Сан-Франциско за получение денег по подложным чекам?

— Я не знаю, за что его осудили, — ответила она. — Мне онникогда ничего не говорил, я получила от него всего одно письмо; он писал, чтоу него неприятности и он довольно долго не сможет со мной переписываться, ядолжна поддерживать с ним связь через его приятеля. И дал мне адрес этогоприятеля в Сан-Франциско — некий мистер Спинни.

— Ну конечно же, это тот самый Уорфилд, который был осужденза подделку чеков! — воскликнул Мейсон. — Лично я всегда считал, что делопротив него подстроено. Он вам ничего об этом не говорил?

— Даже не намекнул, в чем его обвиняют.

Она достала пудреницу из сумочки и, глядя в зеркало, сталапудрить нос.

Мейсон полез в свой портфель.

— Так случилось, что я, оказывается, имею кое-какоеотношение к этому делу. Я адвокат, миссис Уорфилд. Если только известные мнефакты верны, не сомневаюсь, ваш муж выйдет из тюрьмы самое большее через месяц.Скажите, это ваш муж?

Мейсон вытащил из портфеля фотографию Жюля Карне Хомана. Наснимке первоначально были запечатлены еще несколько известных кинозвезд, инадпись сверху гласила: «Продюсер и актеры обсуждают новую пьесу за шампанскимв ночном клубе Голливуда».

Мейсон вырезал всего лишь улыбающуюся физиономию Хомана,уставившегося в кинокамеру.

— Ох, я так рада, что вы стараетесь помочь ему, я всегдазнала… — начала было миссис Уорфилд и осеклась.

— В чем дело? — спросил Мейсон.

— В жизни своей не видела этого человека, — ответила она.

Мейсон внимательно посмотрел на нее. По ее лицу нельзя былосказать, что она играет. Нет, оно выражало лишь горькое разочарование. Подержавфотографию несколько секунд в правой руке, в левой у нее была пудреница, онавернула ее Мейсону.

— Возможно, — высказал предположение Мейсон, — это снимокСпинни?

— Я никогда не видела мистера Спинни.

— Ваш муж писал вам о нем?

— Да, Мервин написал, чтобы я не пыталась вести перепискунепосредственно с ним, что Спинни можно полностью доверять. Я до сих пор немогу понять, — сказала она задумчиво, — почему Мервин не хочет, чтобы я знала,где он находится. Скажите, мистер Мейсон, заключенный в тюрьме может получатьписьма?

— Да, хотя и с некоторыми оговорками. По всей вероятности,ваш муж просто не хотел, чтобы вы знали, что его посадили.

— Возможно. Он поручил своему приятелю написать мне, что унего крупные неприятности. Я сразу же ответила и настойчиво попросила сообщитьмне все подробности. В конце концов тот написал, что Мервина посадили в тюрьму.Я подумала, что где-то в Калифорнии. Написала ему и в Фолсом, и в Сан-Квентин,но письма вернулись.

— Почему вы решили, что он в Калифорнии? — спросил Мейсон.

— Потому что приятель… Извините, но мне лучше перестатьговорить на эту тему.

— Возможно, вы и правы. Подобные разговоры лишают васаппетита, а нам несут новые коктейли.

За обедом миссис Уорфилд пыталась выяснить что-нибудь о том,где она будет работать и что делать. Дрейк, как мог, уходил от ответа. Еготеперешняя секретарша, объяснил он, выходит замуж. Свадьба намечалась надвенадцатое число этого месяца, но по каким-то соображениям церемонию отложилина несколько дней, и девушка пожелала работать до самого последнего дня.

Мейсон посоветовал миссис Уорфилд отправиться в отель«Гейтвью», побыть там до утра, а утром со свежими силами отправиться на поискиквартиры. Он также добавил, что, возможно, ей удастся найти кого-нибудь, ктопожелает разделить с ней расходы, тогда они вдвоем смогут снять более удобнуюквартиру за меньшую плату.

После обеда мужчины довезли ее до отеля «Гейтвью»,зарегистрировали и получили уютный номер.

— Как мне сообщить вам, где я буду? — спросила миссисУорфилд.

— В офис лучше не звоните, — сказал Дрейк, — а то моясекретарша тут же бросит работу — подумает, что я уже договорился с кем-тоотносительно ее места. Она не хочет уходить до последнего дня. А поскольку онаработает у меня много лет, лучше, если мы расстанемся без обиды. А теперьслушайте, что вам надо сделать. Как только отыщете себе подходящее пристанище,оставьте здесь, в гостинице, записку. Положите ее в конверт, адресуйте ПолуДрейку и отдайте портье. Я зайду за ней и сразу дам знать, как только местоосвободится.

Она протянула ему руку.

— Вы были очень-очень добры ко мне, мистер Дрейк.

— Пустяки, — пробормотал детектив, отводя глаза. Онипожелали ей спокойной ночи и пошли назад к машине.

— Я чувствую себя подлецом, — заявил Дрейк.

— Ты делаешь все это для ее же блага. — А как быть сработой?

— Плати ей жалованье, и пусть она немного отдохнет. У нееизмученный вид, немного побездельничать ей не помешает. Пусть походит на пляж,позагорает на солнышке, почувствует себя в отпуске.

— Ну и сколько времени ты собираешься ей платить?

— Пока мы не подыщем ей работу, — не раздумывая, ответилМейсон.

Дрейк облегченно вздохнул:

— Благородное решение.

Мейсон проигнорировал это замечание.

— Как ты думаешь, Пол, она не лгала насчет этого снимка?

— Нет. Будь я проклят, если это не так. Она казалась страшноразочарованной.

— Жаль, что с нами не было Деллы Стрит. Я не очень уверен,но у меня такое впечатление, что эта Уорфилд догадалась, что последует, кактолько я потянулся к своему портфелю.

— Ты думаешь, она лгала?

— Все указывает на Хомана. Подумай, как развивается этодело. Из кафетерия ее вышвырнули, как старые домашние тапочки. Говорю тебе,Пол, за этим кто-то стоит. Кто-то настолько влиятельный в этом городе, чтосумел заставить окружную прокуратуру перешагнуть через себя и снизойти докафетерия — продиктовать им, кого брать на работу, а кого нет. Это указываеттолько в одном направлении.