И это свое умение Володя очень ценил. Ибо работа разведчика — не крушить кулаком челюсти, как это показывается в кино, а делать тайное явным. И здесь много званых, но мало избранных…

— Как живете, караси? — спросил Резун.

— Хорошо живем, мерси, — в тон ему ответил Сагабалян.

Кадровый отдел Главштаба располагался в подвале и тоже находился в ведении спецназа ГРУ. Лейтенант Сагабалян, начальник тамошней охраны, явно спал до прихода Владимира. И явно пил до того, как лег спать.

— Что здесь было ночью! — сказал он. — Ты дрался?

— Не пришлось.

— А меня — вот, — Сагабалян продемонстрировал руку на перевязи. — Комбат отправил сюда. А тебе чего здесь надо?

— По делу.

— По большому или по маленькому? За бумагой?

— Вот поэтому ты, Ованес, все еще в спецназе, а я уже в Аквариуме.

— Было бы чему завидовать.

Владимир подошел к картотеке, занимавшей целую стену. Спецвойска ОСВАГ или корниловцы?

— Ладно, — сказал Владимир себе под нос, — попытаем счастья… Попытка — не пытка, правда, батоно Лаврентий?

— Чего? — окликнул его Сагабалян.

— Это я не тебе! — Владимир прошелся вдоль выдвижных ящичков и потянул первый. «А — М».

— Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то вот эти цифирьки — личный номер. Ха, мальчики, да вы здесь все не по фамилиям, а по индексам номеров… — Он засунул ящичек в ячейку, вытащил другой: «М — X». — Ну-ка, XD, встань передо мной, как Лист перед Вагнером… Ага!

Он вытащил нужную карточку.

— Сектор «М», номер 214. Полезная вещь — бюрократия…

Личное дело Верещагина находилось именно здесь. Ничего странного: на многих разведчиков заводят липовые дела, многие из них тихо-мирно служат в армейских частях у черта на куличках, по меньшей мере, числятся там. «Мертвые души».

Резун открыл папочку, полистал…

Ой, как интересно… Ой, какой же я дурак… Или это не я дурак?

Он сунул папку под мышку. Вышел из архива и поднялся в лифте на восьмой этаж, где обосновались спецназовцы. Нашел удобный кабинет, выгнал резавшихся в карты рядовых и сел в кресло, открывая папку.

Так, значит, вот как ты выглядел, друг мой, пока тебе не починили рожу. Ничего, приличный молодой человек. С таким можно оставить свою сестру наедине…

1949 год рождения. 23 декабря, Судак. Мать — Марта Ковач, иммигрантка, Румыния, 39-й год. Отец… опаньки!

Отец — Павел Верещагин, иммигрант, СССР, 41-й год.

Это уже интересно, товарищи. Иммигрант, сорок первый: или дезертир, или побег из плена… Что, в конечном счете, тоже считается дезертирством по советским законам: раз бежал из плена, неча сидеть в стане идеологического противника — топай в штрафбат и искупай вину кровью…

Еще один любопытный фактик: в пятьдесят первом году счастливый отец семейства оставил молодую жену с ребенком на руках и… вернулся в СССР. Дальнейших сведений о нем нет… Еще бы они были!

Слова «3-я симферопольская гимназия имени Александра II Освободителя» Резуну ничего не сказали. Иначе он задался бы вопросом: почему парнишка из такой небогатой семьи попал в такое престижное учебное заведение? И почему по окончании столь престижной гимназии юноша поступил в армию?

Так, карьера… На третий год службы, будучи уже младшим унтером, получил предложение идти в офицерское училище. В двадцать лет — победа на крымских соревнованиях по скалолазанию. В следующие два года — еще две. В двадцать три года мобилизован в качестве офицера-стажера, участвовал в боевых действиях против турок. По окончании войны получил полноценный офицерский чин. Через год — повышение. В семьдесят шестом дали поручика.

Ого! За время службы его благородие четырежды проверялся в ОСВАГ. Ну да, лучше перебдеть, чем недобдеть. А то окажется, что парень был завербован СМЕРШем еще в материнской утробе…

Психологический профиль… Глубоко копают. Личностный тест Айзенка, показатели интроверсии, показатели экстраверсии, показатели шизоидности, показатели истероидности, параноидности… Хреноидности… Ладно, все равно я в этом ни чича не понимаю. Хм, энергичен, но сдержан… Ровен в общении с подчиненными и товарищами по службе, близких контактов не поддерживает… Волк-одиночка… Отрицательные черты: склонность к нарушению субординации… Что, аж настолько, что самостийно решил связаться с Востоковым? Увлечения: советская авторская песня… Однако! Военная история… Альпинизм и скалолазание — это мы уже знаем. Пти-Дрю… Где это? Мак-Кинли, Маттерхорн, Эйгер. Четыре гималайские экспедиции. Фильм «Волшебная линия». Семьдесят седьмой год, — звание штабс-капитана и рота. И в этом году, в феврале, — капитанские погоны.

Резун швырнул папку на стол.

Это не легенда, это херня собачья. Таких легенд не бывает.

Стены кабинета молча с ним согласились.

Здесь воняет, подумал он.

В комнате действительно воняло табачным перегаром, но Владимир имел в виду не это. Он имел в виду дело. Дело, которое выглядит так, словно его специально склепали и подбросили в архив, чтобы поиздеваться над Володей Резуном. Дело, которое смердит дешевым шпионским романом, написанным, к тому же, юной барышней.

Вы мне кого подсунули? Ладно, допустим на пять минут, что это правда. Я — Востоков и веду какую-то игру с КГБ. В нужный момент нужный человек поддержит меня действиями своей группы, подстрахует… Тихо и чисто… Кого мне найти на эту работу? Кого задействовать? Уж, конечно, спеца, мать вашу. Из качинских или из ОСВАГ. Который не запорет дело, не засыплется, не попадется… А если попадется — сумеет уничтожить все улики, а в случае необходимости — покончит с собой… Почему же Востоков выбирает для этой миссии явного непрофессионала? Человека, который напартачил и наляпал, — при всем старании не мог не напартачить! Человека, который, непонятно на что рассчитывая, сдался в плен и теперь продолжает валять самого глупого дурака.

Или же дело обстоит совсем наоборот: Верещагин действительно профессионал. Настолько крутой, что умело сымитировал почерк любителя, как наемный убийца экстра-класса косит под уличного грабителя-мокрушника. Но тогда почему его досье сляпано как будто на вкус шестиклассника? Оно должно быть абсолютно серым, совершенно незаметным досье… Таким, какое положено заводить на «мертвую душу», агента в армии.

Стоп! Востоков все-таки не совсем идиот. Если бы он хотел иметь в своем распоряжении профессионала-разведчика, он бы его имел. Владимир пошарил в кармане, достал пачку сигар с мундштуками, закурил, встал у окна, прикоснувшись лбом к стеклу…

А поредело в наших рядах. Всего час назад тут был настоящий муравейник, полк готовился к выходу на мятежный Бахчисарай. Теперь замусоренная и пустая площадь Барона выглядела пугающе просторной, а фигурки спецназовцев на постах — одинокими и чужеродными.