Но я уже тогда понимал все сложности. Представляете, кактрудно было убедить ваше руководство прикомандировать такого сотрудника, каквы, к нашему ведомству. Полагаю, вам будет небезынтересно знать, что мыподключили даже нашего министра. И только для того, чтобы получить разрешениена этот наш разговор. Вы нам очень нужны, полковник Чернышева. Очень.

— У меня три вопроса, после честного ответа на которые ямогу принять ваше предложение. Первый: почему именно я? Только не говорите, чтоя на кого-то похожа. Это несерьезно. При сегодняшнем уровне пластическойхирургии подобрать нужного человека не проблема. И не говорите про моюподготовку. Я думаю, что у вас есть достаточно подготовленные люди. Итак,почему именно я?

— Вы правы… Есть еще обстоятельства. Вы защищались накафедре, где старшим преподавателем работает его родная тетка, сестра егоматери. Она может вас рекомендовать своему племяннику.

— Елизавета Алексеевна?

— Да. Это двоюродная сестра его матери. Она до сих порсчитает, что вы загубили свой талант, отказавшись от докторской диссертации. Мыее осторожно прощупали: она по-прежнему убеждена, что вы трудитесь внаучно-исследовательском институте. Для нас важно, что вас, в вашем качестве,никто не знает в Москве, уж точно — среди нашего контингента. Не считая,конечно, сотрудников ГАИ, — не удержался от сарказма генерал.

— Хорошо, — она оценила его ответ. — Вы ответили на мойпервый вопрос. Второй вопрос. Как вы думаете, сколько времени может занятьподобная операция? Только не говорите мне, что два или три месяца. Я вам всеравно не поверю.

— Полгода минимум. — Генералу не хотелось врать. Он смотрелв глаза женщины и понимал, что лгать просто нельзя.

— И наконец, самый важный вопрос: кто этот человек?

Генерал молча открыл папку, лежавшую перед ним, и протянулфотографию.

— Узнали?

— Рашковский? — изумленно спросила она. — Это ВалентинРашковский?

— Да, — кивнул генерал, — это он. По свидетельству западныхисточников, один из самых богатых людей в нашей стране.

— Я думала, он бизнесмен. Или политик. — Она вернулафотографию.

— И политик тоже. Одновременно он и удачливый коммерсант,очень удачливый. И кое-что еще. В общем — достаточно интересный человек.

— Интересный для кого? — уточнила она.

Генерал явно смутился. Он медлил с ответом, решая, как лучшевыйти из затруднительного положения.

— Он представляет интерес для оперативной разработки, —нашел он подходящий ответ и подвинул к себе другую папку. — Судя по вашемуделу, которое нам дали с таким трудом и из которого вытащили девять десятыхвсего объема, вы владеете английским и испанским языками, неоднократно бывали вкомандировках за рубежом. Я до сих пор не верю, что нам удалось найти такуюблистательную кандидатуру. Неужели вы этого не понимаете?

— Я владею еще и французским, — сухо сообщила она, — а кто,кроме нас двоих, будет знать об операции?

— Никто. Некоторые подробности еще будет знать ваш связной.Больше никто. Еще несколько человек в курсе, что вы к нам прикомандированы. Носути дела мы им не сообщали. Даже наш министр, который ходатайствовал передвашей службой, тоже не посвящен.

— Ясно. Вы планируете, значит, вывести меня на вашегоподопечного через его родственницу?

— Не только. Но она будет одним из важных элементовразработки нашей операции.

— Меня рекомендуют его личным секретарем?

— Да. Он до сих пор говорит по-английски с некоторымзатруднением. Вам придется сопровождать его в зарубежных командировках.

— Вы можете ответить мне еще на один вопрос? Толькопредельно искренне.

— Конечно, — удивился генерал, — что вас интересует?

— Я должна буду с ним спать?

Генерал дернулся. Ему явно не понравился вопрос.

— Я же вам сказал, что мы не смогли узнать характера егоотношений с бывшим секретарем, — несколько раздраженно сказал он, — вы можете сней поговорить, если хотите. Но только после того, как он согласится взять васна работу. Если они были близки, возможно, вы это почувствуете. Но я не знаю. Ине думайте, что мы собираемся использовать вас в этом качестве. Он просто нетот человек, который будет выбалтывать свои секреты в постели. Достаточно, есливы просто будете его секретарем. Мне казалось, что в вашем возрасте все этиамурные истории уже не так важны.

— У меня пока нет климакса, генерал, и я вполне нормальнаяженщина, — сказала она, глядя ему в глаза, — не нужно говорить о моем возрасте.

— Даже слишком нормальная, — пробормотал чуть покрасневшийгенерал, — извините меня. Я, кажется, неточно выразился. — Помолчав немного, онспросил: — У вас есть друг? В ваших документах написано, что вы не замужем, ноу вас есть сын.

— Друг есть. Мужа нет. Хотя полагаю, что и мой друг будеточень недоволен, если я попытаюсь объяснить ему детали нашей операции.

— Мне трудно понять, когда вы говорите серьезно, а когдашутите, — признался генерал, — но теперь вы все знаете. Конечно, вы по большомусчету вправе отказаться, но мы не успеем в нужные сроки найти сколько-нибудьподходящую кандидатуру. Вы наш уникальный шанс, единственная возможность. Нашианалитики уже разработали несколько вариантов… и мы надеемся, что вы неоткажетесь, полковник Чернышева.

— У меня есть право выбора?

— Думаю, теперь это очень сложно. После того, как я показалвам фотографию… Согласитесь, я не могу всем рассказывать о столь секретнойоперации ради приятной беседы, даже если собеседник — полковник разведки, —добавил он, заметив злой огонек в ее темных глазах.

— Хорошо, — кивнула Чернышева, — я постараюсь доказать, чтоумею работать, а не просто вести приятную беседу. Или у вас в запасе есть ещекакие-нибудь соображения?

Генерал развел руками:

— Я могу только радоваться, что мы будем сотрудничать стаким опытным специалистом… И красивой женщиной, — поспешно добавил он, негодуяна себя за замедленную реакцию.

Он помнил этот день во всех подробностях. И хотя прошломного лет, события именно этого дня каким-то непостижимым образом отложились вего памяти. Все началось утром, с перешептывания родителей, когда отец довольнораздраженно советовал матери заткнуться и не лезть в его дела. Затем сновагорячий шепот матери, доносившийся из спальни. И громкий крик отца:

— Я ему покажу, как снимать меня с работы! Я отправлю письмоса-мо-му.

— Они тебя найдут, — голос матери тоже повысился,чувствовалось, как она волнуется.